Я, честно говоря, избегаю разговоров о ретроспективной политике - и всё потому, что они похожи на шахматы. И если одно государство навалится на другое, то, чтобы не случилось, всё равно через несколько лет все всё забудут - всё, может быть, кроме результата.
Однажды в Африке тутси перерезали бхути, а потом бхути ответили тем же. Миллион народу, по слухам, перерезали. Однако ж, европеец или американец, за исключением волонтёров Красного Креста одних от других не отличит (а может, и волонтёр не отличит), и этот пресловутый европец даже нетвёрдо знает, как эти племена правильно пишутся. Общество цинично и готово простить всё - если это произошло быстро, эффективно и эстетично.
И оно смиряется со статус кво.
В этом страшноватом случай (он выделяется только миллионными жертвами) в отличие от Холокоста или, скажем войнами в Югославии, нет информационного повода для европейского обывателя. В случае с Югославией обыватель убеждён, что сербы - гады и убийцы, а Армия освобождения Косово - пушистые обиженные кролики (или наоборот).
А в случае с тутся и бхуту он с удивлением узнаёт, что сначала одни резали других почём зря, а потом другие вырезали примерно столько же. При этом обыватель с удивлением понимает, что не может отличить одних от других. Поэтому он бежит от этой темы, соответственно, она непопулярна и в массмедиа.
Что укрепляет меня в мизантропии, а уж в скепсисе к идеалам цивилизации, рождённой Французской революцией - и подавно.
Впрочем, у всякого есть сомнения в идеальности мира, особенно, если входишь в него с самого начала получая по заднице от акушера.
Извините, если кого обидел
