Уже тогда я понял, что будущее активно сопротивляется описанию, оно упруго и ускользает от пера, как яблочный мусс от вилки. Чем более очевидным предполагается оно, тем неожиданнее результат. В одном из научно-популярных журналов моего детства объяснялась теория вероятности – и журнал сообщал, что в закромах Вселенной найдётся всё, в том числе и уже написанные приветствия к столетней годовщине Великой Октябрьской революции. Популяризаторы были правы – приветствия-то найдутся, а вот нам столетие так, как об этом думали в семидесятые, уж не отметить.
Я уже рассказывал про конкурс, который назывался «Мой день в 2017 году». Ну, компания хотела рассказов про технологии, и десять лет просто механически прибавили к нынешнему году. Интели не ошиблись – почти никто и не вспомнил про столетие «главного события ХХ века». Все написали про то, как герой в муках просыпается от квантового будильника и опаздывает на работу. Будильник (квантовый, нейтронный или ещё какой) – это кошмар в веках, и предсказывать его зловещую роль в будущем – что у ребёнка конфету отнять. Но как быстро забылась дата 7 ноября – вот что удивительно.
Заглядывать вперёд страшно, потому как всякий благоразумный человек, проживая в области тучных годов, конечно, подозревает, что за ними последуют года тощие. И тут уж держись, прибегут мужики и принесут топоры, и вообще что-то страшное будет. Вослед Мандельштаму, хочется сразу вступить в сделку с веком-волкодавом (все века имеют хищную породу) и попросить, чтобы укрыли какой-нибудь жаркой шубой на смертном сквозняке. Хочется приникнуть к корням, построить дом с печью, купить самогонный аппарат и ружьё. Завести себе обрезанные валенки, и если кто постучит - сжимая цевьё, кричать изнутри дребезжащим старческим голосом: «Ни-ка-во нет дома»!
Всякий человек, производящий внутри головы тексты, имеет определённый тип поведения. Есть любители Бродского – они должны между стихов пить виски и презрительно оглядывать водяные города, стоя на мокрых набережных в долгих пальто. Есть любители Набокова (шуршащие шины на серпантине близ Монако или снятый посекундно полёт бабочки). Есть безумцы-самоуничтожители в духе Берроуза, есть деловитые подобия Некрасова, что не прочь передёрнуть в карты. Я буду следовать Юрию Казакову – бревенчатые стены, осень в дубовых лесах… Добавим только аппарат по производству огненной воды.
Оказалось, кстати, что в отличие от Советской власти, что душила-душила самогонщиков, да так и не смогла задушить, власть новая довела их до ручки. Перевелись народные умельцы, производящие конструкции, легко помещающиеся в тумбы письменных столов. А ведь лет двадцать назад, или там тридцать - выйди на улицу, прошепчи заветное желание – и из каждой подворотни манили тебя, оглядываясь воровато, мастера аргоновой сварки и конструкторы оборонных заводов. Сгубила промысел дешёвая водка-паленка по тридцать рублей. Та же участь постигла печников, которых сменила порода каминных дел мастеров, и вот уж не поставишь приличной печи, готовясь к тощим годам.Это напомнило мне другую историю про писателя Солженицына. Правда, рассказали ее журналисты - а они народ подлый, веры им нету никакой.
Я бы журналиста даже "который час?" не спрашивал. Ответит хуже, чем Батюшков, даже «вечность!» не крикнет.
Но, тем не менее, история про писателя запала мне в душу. Дело в том, что когда Солженицын был выдворен и лишён (вариант - вырвался из кровавых лап), то перебрался в американскую глубинку и купил дом в Вермонте. Дом хороший, основательный - но оказалось, что прямо через участок (я, конечно, сразу представляю себе унылый участок садово-огороднического товарищества), так вот, прямо через участок течет ручей. А по местным законам всякий человек может ходить вдоль ручьев и рек. Полезли, значит, по склизлым берегам упыри-журналисты. И взвыл великий русский писатель от соглядатаев - но поздно.
Я доверчивый, верю в этот рассказ. Ведь, поди, не заглядывали бы в окошки незваные гости - совсем по-другому, может быть, покатилось бы красное колесо. Или плюнул бы писатель и сидел до сих пор в своем Вермонте. Говорят, он теперь в Серебряном бору живет, где хрен пройдешь. Там только журналист и может пройти, да и то, только тот, что инспекцию дачам проводит. Да и напротив срамота нудистского пляжа с пригожими девками.
И вот тут наступает то, что очень бодрит - если удается скопить денег на дом, то наступает настоящая(ее) "privacy" - частность, уединенность. Потому как никому ты в этом бревенчатом раю не нужен, даже если пустишь по участку рукотворный ручей. Может, зайдет за топором сосед с героической фамилией Сухов - а иного мне и даром не надо.
Но если увидишь на своей территории голую красивую девку, то это значит, что ты не слил верхние фракции из самогонного аппарата, да оставил в стакане нижние.
А вот не надо жадничать - сливай дрянь, сиди да пей, да вечер длинный кой-как пройдет, а завтра то ж...
И вот ты просыпаешься, а пустой дачный посёлок покрыт первым снегом - мечта. Правда, хочется придти к этой сельской уединённая жизнь самостоятельно, а не как Овидий. Живёшь себе, капусту садишь как Гораций, разводишь уток и гусей и учишь азбуке детей. Предсказываешь по птицам, ветру и дыму погоду, а не будущее.
Кто-то мне рассказал про человека из Гидрометцентра, что жаловался, что жизнь у него тягостная - он всегда знал, когда будет какая погода, но природа навстречу ему не шла. Такова судьба всех предсказателей. Мне самому в прошлой жизни на лекциях говорили: «хотите точный прогноз погоды на завтра, приходите послезавтра» - поскольку точно предсказать погоду пока невозможно, как и будущее вперёд лет на десять-двадцать. Точно так же невозможно предсказать землетрясения – единственное, что добились японцы, известные знатоки геофизических наук не от хорошей жизни, так это быстрого оповещения, чтобы понять, будет ли цунами. А, касаясь земных чудес, так в Турции, говорят, есть место, где из расщелин пышет какое-то чёртово пламя, в воздухе висит пепел и под ногами дрожит земля. И всё это длится тысячелетиями – а что это, как, никто не знает. Ходят вокруг учёные и только кряхтят от недомыслия.
Выслушав эту турецкую историю, мой хороший товарищ, знаток сущностей и предсказаний Пётр Геннадьевич Дейниченко, поднял палец и сказал мудро:
- Эко невидаль! У нас такое под Шатурой много лет идёт. И ничего - живут люди, огурцы содют, самогон гонют - в дыму и пламени. Три власти пережили - и ничего.
И сразу стало понятно, что моё будущее определено верно.
Извините, если кого обидел
