Я приехал. Здание на поверку оказалось квадратным. Вместо рабочего и колхозницы в нише этого здания стояли и сидели трое бронзовых рабочих. Один с размаху бил себя молотком по пальцам, другой набивал патроны в пулемётную ленту, а третий устало опирался на отбойный молоток.
Впрочем, уже через день я лежал на плотине и смотрел на воду. Вспомнил Тарковского и его совершенно водяные фильмы, то как струится вода и колышется в ней какая-то расительная мочала. Плотина была старой, порушенной. Доски обросли тонкими белыми соплями. Вода журчала и лилась - и это был Нерль, стремившийся слиться с Клязьмой.
Происходило утекание дней, пропускание дней, упускание дней.
Мы пели в ночи. Любви было всем поровну.