Поеду, решил я. Тем более, Пришвина я люблю, а в музее ни разу не был. И стал собираться. Но в последний момент перечитал приглашение, и смотрю - состоится оно в деревне Дунино.
Где же, думаю, эта деревня? Раскрыл атлас - нету деревни такой под Москвой. Позвонил своему бывшему преподавателю Федякину.
- А, - говорит он. - Хорошо. Значит, в Елец едешь?
- Какой Елец? - начинаю нервничать я. Какой-такой Елец? Я сегодня, буквально через два часа ехать должен.
И тут ещё больше напугался. Потому как ещё раз перечитал приглашение, а там время указано - полдесятого вечера. Только в этот момент до меня дошло, что это вечер накануне Ивана Купала.
Эх, значит, собрались какие-то упыри, видать, и решили сделать меня бессмертным русским писателем. На свой, правда, манер. Упырский.
Но ехать надо. Перекрестился, плюнул в угол и отправился в странствие.
Там ярко полыхал костёр, кричали что-то люди с горелым мясом в руках. Было такое впечатление, что ворох родственников-вурдалаков приехал на дачу, забыв, что хозяин умер. Однако, особенно они не шалили - только местный волк-оборотень, охранявший дом укусил за жопу некую гостью.
Медленно я сделал шаг в сторону и двинулся по тропинке вдоль кривого и холмистого участка. Трава была по пояс, в ней кто-то шуршал и пыхтел. Тихо отворилась калитка, и по каким-то буеракам я вышел к реке. Огромный масляный блин луны лежал в тихой воде.
Вдали слышалась протяжная песня на иностранном языке.
Я ступил в воду - течение оказалось неожиданно сильным, но я дошёл по дну почти до середины. Песня сменилась протяжным воем, а на обоих берегах стали видны огоньки. Там и сям длинноногие девки сигали голой жопой через костёр, в кустах попискивало и похрюкивало.
Внезапно я оступился и парное молоко главной московской реки сомкнулось у меня над головой.
