...Но это ещё что. Я видел писателя Громобоева. Писатель Громобоев - видный высокий мужчина, прост и демократичен, и скоро станет самым любимым народным писателем. Я, правда, не читал ни одной его книги, и только знаю из пересказов брата Мидянина, что Громобоев написал учебник карточной игры.
Много лет назад он составил себе состояние игрой в исландский покер, купил дачу и обустроил там обсерваторию на манер алхимика Брюса.
По осени у него была привычка приглашать к себе других писателей.
Писатели, натурально, делали шашлык и пили водку.
Писатель Громобоев был астроном, и отец его был астроном, и дед его был астроном - а судьба прадеда его была незавидна. Его поймал под Оренбургом Пугачёв, и узнав, что и тот был астрономом, велел повестить высоко - чтобы астроном был поближе к звёздам.
Кровь великих астрономов бежала в жилах Громобоева. и звёзды подмигивали ему с холодного осеннего неба.
И я тоже поехал в гости на громобоевскую дачу. Надо сказать, что накануне у меня разболелся зуб и доктор прописал мне курс антибиотиков. И прописав его, не велел употреблять хлебного вина в привычных мне количествах.
Оттого дорога показалась мне вечной - я ехал и ехал в электричке мимо реки, она ещё не замерзала, и её свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. Я погрузился в размышления, большею частию печальные. Дачная жизнь, полная шашлыков, но лишённая вкусной и питательной водки мало имела для меня привлекательности. Идя от станции, я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозный забор, огромную дачу и башню обсерватории; но ничего не видал, кроме покосившегося штакетника и небольшой, но крепкой избы. С одной стороны стояли три или четыре копны сена; с другой скривившаяся мельница, с лубочными крыльями, лениво опущенными.
Никто не встретил меня. Я вошёл в избу - какой-то писатель-фантаст сидел, завернувшись в чёрный плащ, и задумчиво разглядывая потолок.
- Пройди к столу, батюшко, - сказал он, и я узнал брата Мидянина.
Я вошел в чистенькую комнатку, ужасно накуренную. В углу стоял шкаф с пустыми полками - вся посуда стояла на столе, за которым пировали фантасты. Во главе стола сидел сам Громобоев дирижируя шампуром.
Я присел скромно, и принялся есть, незаметно сливая водку из стакана в заранее приготовленную флягу. За этим днём минул вечер, и прошло два или три дня.
Наконец, Громобоев повел всех полюбоваться звёздами. Многие из моих конфидентов соображали плохо, и оттого не могли понять утро или вечер на дворе.
Мы поднялись в старую мельницу и увидели гигантский телескоп. Сперва в него дали посмотреть писателю Пореенко, потом - Кагановичу, затем, отпихивая друг друга туда заглянули критики Иссыккулев и Журавлёв.
Все они говорили разное - Пореенко увидел Луну, по которой бегал профессор Звёздочкин, Каганович умудрился увидеть Марс, заросший съедобными фикусами, а Мидянин, пользуясь рефракцией, увидел Мексику и фонтан мескаля, бьющий из скважины в выжженной пустыне.
Настал очередь смотреть и мне - я глянул в окуляр, и увидел, что телескоп совершенно пуст. В нём лежал какой-то мусор, окурки и смятая баночка из-под пива.
С ужасом я оглянулся.
По моим испуганным глазам Громобоев мгновенно понял, что я совершенно трезв. Мрачно усмехнувшись, он достал из-за спины наточенный шампур.
Извините, если кого обидел
