А вот и революция случилась. Соверенно одинаковые люди побежали туда-сюда по снегу в одинаковых шинелях.
О, вот совершенная фентэзи: прискакал на коне колдун-вещун, трясёт белой бородой в три аршина, тонгкой, как у даоса, говорит про жидовских комиссаров. На восстание зовёт. Тут и Бондарчук в мундире... А вот и пленных стали стрелять. Ну, нормальная Гражданская война - причём Бондарчук везде точно соответствует сценам в романе.
Отсебятины там нет.
Просто сцены именно "обозначены".
А, вот иностранный пидорас красных матросов порубил в капусту - довольно быстро действия тут развиваются (по сравнению с первой половиной романа).
Но - шутки в сторону: роман Шолохова куда более страшная и великая книга, чем может показаться.
Роман этот написан про время, когда рушились связи вещей, кровь превращалась в воду, страдания были почти библейскими, и исчезал целый мир, тот мир, чтьо был обжит, нагрет и привычен.
Когда в 1926 году Шолохов ещё только примеривался к роману, он ездил к одному из прототипов Григория Мелихова – часто таким прототипом считают Миронова, да только искать единственного казака для этого бессмысленно. Был такой Харлампий Ермаков, что был в Красной гвардии, его собирались расстрелять о всем подтёлковским отрядом, потом участвовал в Вёшинском восстании, дрался уже с Красными, а потом сдался и сформировал отряд казаков, что воевал уже в Первой конной армии, его арестовывали несколько раз, пока не расстреляли в 1927. Такова судьба практически всех прототипов, типов и просто людей того времени. Роман начал зреть как груша в 1925, а через три года казачество стали добивать.
Роман дописывался, а люди исчезали - вымирали, погибали. Исчезал окончательно уклад и сословие.
Вот почему этот роман страшен – это текст о гибели целого народа, который звался «казаки».
Серафимович, который, кстати, очень помог роману в самом начале, писал: «Ну, а чо дальше? Дон исчерпан. Исчерпано крестьянство в своеобразной военной общине. И если писатель не перейдёт в самую толщу пролетариата…» и проч., и проч. Серафимович был совершенно прав – и потом этим рецептом воспользовался Алексей Толстой, написав «Хождение по мукам», роман не великий, но интересный. Роман, в котором есть всё – и казаки, и пролетариат, и сочувствующая интеллигенция, и Ленин и Сталин, и даже раскрыта тема сисек.
Меня тут спросили, как я отношусь к современному казачеству. Если честно, то я не могу его понять. Сдаётся мне, что вернуть военно-крестьянское сословие невозможно, меня раздражают похожие на «толкиенисов» ряженые люди с немыслимыми орденами, меня, угрюмого индивидуалиста, пугает жизнь в общине, под пристальным общественным взглядом. С другой стороны, народ иначе как в общине не выживает, а угрюмый земледелец с ружьём – очень нужный в государстве человек.
Военно-крестьянское сословие мне жалко – и не только из-за того, что погибло хлебное и молочное умение, уклад обрушен навсегда, а оттого, что неясно - что-то вырастет на погоелом месте.
Извините, если кого обидел
