- Девушки?
- Братан! Их там были десятки, десятки!.. Другая пара лежала чуть дальше - так одна барышня там была в офис-стайл, но зато на двадцатисантиметровых шпильках - как она дошла до середины поляны на них - не понятно (я видел, как она их снимала). Девушку в тенниске я вообще не упоминаю, может, ты не любишь загорелые спортивные ноги. Пританцовывающих бангминтонисток - тоже.
Эсэсовку, что тебя слушала - в корзину (может, ты не любишь экстрима и чёрной кожи).
Ну...Ну.. Ну... Нет слов, братан...
- Боже.
- Какой же я незрячий урод.
- Кошмар.
- Где были мои глаза?
- Они зырили на двух слушательниц, что сидели перед тобой.
- Там была умопомрачительная маша и умопомрачительная курспринг, да?
- Наверное, только я не знаю - кто это «Маша».
- Так-то все там были умопомпрачительные. Но некоторые, правда, умопомрачительнее других.
- А так? Там еще человек какой-то на заднем плане?
- Мудозвон какой-то. А девушка, да. Та самая.
- Только здесь налицо трагедия - она значит, не тебя слушала, а плеер. Беда!
- Я сильно сократил разрешение. В оригинале видно, что наушники вынуты
- Так что грустно, конечно - потому как смотрит вдаль, а не на меня, любимого... - но не трагично.
- Ладно. Серединка на половинку. Чуть грустно. Любовь никогда не бывает без грусти, но это ведь лучше, чем грусть без любви.
- Вы философ, Владимир. Ах, если бы небеса судили мне быть влюбленным в N., насколько бы всё было изящнее, чем в реальности. Ах, Владимир...
Извините, если кого обидел