- А почему "наука литературной злости" такая злая, как думаете?
- Просто судить о людях и судить людей в этом случае часть профессиональной обязанности, а вот, скажем, у токаря - это не часть профессиональной деятельности.
- А, может, потому что у токаря просто критерии более определенные?
- Да нет. Критерии у всех размытые донельзя. Просто токарь ненавидит человечество на отдыхе, а писатель - в рабочее время.
- Есть хорошая цитата: «Так он сценарист, оказывается. И хотя мне сценаристы по душе, - спроси у сценариста, у писателя, о чем хочешь, и обычно получишь ответ, - но все же Уайт упал в моих глазах. Писатель - это меньше, чем человеческая особь. Или, если он талантлив, это куча разрозненных особей, несмотря на все их потуги слиться в одну. Сюда же я отношу актеров: они так трогательно стараются не глядеть в зеркала, прямо отворачиваются от зеркал - и ловят свое отражение в никеле шандалов». Это Скотт-Фицжеральд, «Последний магнат».
- Патамушта писатель - это меньше, чем человек. Вот, говорят, если он крутой, это куча разного народа, несмотря на то, что он тужится быть одним. И по этому нам, девушкам так сложно с ними.
- Экие ты глупости, прости Господи, говоришь. Первое я вовсе комментировать не буду, а что касается падежа френдов - так и вовсе не хорошо. Вот я начну писать что-нибудь, что меня занимает, так у меня такой падёж - будто птичий грипп на ферме.
На это обращать внимания и вовсе не надо.
Да и слог - дело странное.
Я бы сравнил всё это с вождением автомобиля. Есть гении-гонщики, они где-то есть, но где - мне неизвестно. Есть очень хорошие водители, есть раздолбаи. Но есть правильный чувак, обычный, что едет себе в потоке, правильно движется, тёщу - на дачу, детей в школу, в воскресенье - посмотреть на Клинско-Дмитровскую гряду или в Китежград. И он-то и есть самый главный. Смотрел я эту красоту - только мало что помню. Там этот несчастный полковник-пидорас все впечатления перебивает. Ну и печальная девственница, разумеется.
Я вот как раз укоренён в жизни. Родственники мои по большей части упыри, на дачу я езжу на электричке. Мне не кажется, что то, что называется неловким словом "творчество" суть лучше, чем наслаждение от дороги, скажем. Тут (я развиваю свою мысль) мне обывательский столб (лучше - тачка) отчасти даже больше люб.
Я в литературу отчасти опоздал - потому что я пришёл туда в момент надевания пальто и натягивания шапок. Министерство литературы захирело, Коктебель изгадился, а точка общественного интереса сместилась от литературы к журналистике. В этом смысле я хоть и использую дефиницию "писатель", но делаю различие между традиционным писателем и собой, как рассказчиком историй. Я, скорее, свидетель, ведущий нормальный обыденный образ жизни и записывающий происходящее. А! Вот надо тебе одну мою давнюю книжку подарить - она, собственно, так и называется - "Свидетель".
А! Так вот, есть такой известный фрагмент: "...и пришли так же двое. Один - мощный атлет с розовым телом и низким лбом. Он сказал со вздохом:
- Счастье в творчестве.
А другой был бледный, худой поэт, на щеках которого горели красные пятна. И он сказал:
- Счастье в здоровье.
Царь же улыбнулся с горечью и произнёс:
- Если бы в моей воле было переменить ваши судьбы, то через месяц ты, о поэт, молил бы богов о вдохновении, а ты, о подобие Геркулеса, бегал бы к врачам за редукционными пилюлями. Идите оба с миром. Кто там ещё?"...
Извините, если кого обидел
