- Да что ты прицепился к «Маршу Экклезиастов?
- Я не прицепился. Как раз я настроен вполне благодушно. Во-первых, мне подарили эквадорскую сигару, нормальную, грандкороническую, не слишком пересушенную, и я её употребил, прогуливаясь по Миусскому скверу. Слава фантастике! Во-вторых, я сейчас напьюсь рому и буду горланить: «Их мучила жажда в конце концов, им стало казаться, что едят мертвецов. Что пьют их кровь и мослы их жуют. Вот тут-то и вынырнул черт Деви Джонс. И он потащил их в подводный свой дом, и запер в нем двери тем черным ключом. Йо-хо-хо, и бутылка рому»!
- Так в чём дело? Или ты всё не можешь отойти от того, что там прочитал про JPS?
- С этим загадочным прибором у фантастов давно нелады. Я его обнаружил и водном из романов Арбитмана, и здесь он не единожды «JPS несколько раз включался, показывал наши координаты и снова умирал». Это удивительное обстоятельство, когда столько разумных людей глумится над Global Positioning System.
- Так вот, с этим романом проблема. Даже несколько проблем.
Первая в том, что от него многого ждали – с него спрос больше. Не какой-нибудь упырь писал, а два уважаемых человека, вкупе с Ириной Андронати.
«Посмотри в глаза чудовищ» задавали чрезвычайно высокую планку – они были новым словом, весёлым, искристым – промеж чудовищного болота звездолётов и гоблинов.
Но в конце этой книги болтались невидимые слова «продолжение следует» - так смазан был финал.
- В «Гиперборейской чуме» тоже был смазан финал.
- Там, почитай, финала вовсе не было. Так вот, в «Марше Экклезиастов» опять нет финала, а текст похож на нашинкованную капусту.
Вот простой и понятный сюжет: на земле твроятся безобразия, плодятся мутанты и изменяются свойства всего сущего. Поэт Гумилёв с женою Анной отправился на Конгресс колдунов и – бац! – провалился в потайной город. Его сын (не автор теории этногенеза, нет – а школьник) едет в Москву и пытается спасти папу вместе с другими товарищами. Товарищи вылезли, папа продолжил странствия на другой стороне мира. Но за десять лет мы наелись столькими романами такого типа, что точно такой же Гумилёв с повадками Дункана МакЛауда разочаровывает.
- Ты пересказал сюжет. Надо вывешивать предупреждение о спойлерах.
Почему я пересказал сюжет? Да потому что дело не в сюжете – в первом романе сюжет тоже был незатейлив – Гумилёва спасли от казни, подарили бессмертие, и вот он спасет мир и Галактику. Но это было компенсировано пьянящим весельем капустника, праздником умной игры в «угадайку».
Поехали дальше. Вторая проблема – во вставном романе. Он, мне кажется, довольно утомителен со своей стилизацией под восточную цветистость. Тем более, издательство напечатало его совершенно неудобоваримым шрифтом (но это, разумеется, частность). Там дервиш и монах-бенедиктинец реализуют известную украинскую сказку про двух соседей, что нашли клад - один отправился за лошадью и заодно привёз отравленный пирог. Второй застрелил вернувшегося и принялся за пирог с ядом. Только в отличии от этой сказки, пара героев романа долго философствует, скитаясь по пустыне. Запел даже один минерал, да.
Третья проблема в юмористических гэгах. Когда два (три) писателя, которых я числю в лучших, пишут словарик к книге, где шутки «Церетели, Зураб Константинович (род. в 1934 г.) – очень неплохой скульптор-миниатюрист» - это как-то унизительно.
Десять лет назад подлинная история Трофима Лысенко читалась как свежий анекдот: «Молодой агроном, теоретически раскрывший сущность наследственной плазмы, пришел в ужас от ближайших перспектив развития советской молодой, страшно талантливой и абсолютно беспринципной генетики. Он знал и понимал, как просто будет скоро создавать любые гибриды от самых невинных - вроде картофеля и томатов - до самых свирепых: гриппа и оспы: Причем вероятность создания последнего стократ вероятнее, чем первого - ибо страна перманентно готовилась к войне… Лично Вавилова можно было без труда похитить где-нибудь в горах Гиндукуша и отправить в какой-нибудь монастырь под мягкий, но неумолимый присмотр бритоголовых монахов. Но это ничего не решало, поскольку за Вавиловым стояли институты и лаборатории. Следовало дискредитировать само направление. Трофиму Денисовичу пришлось выдумать мичуринскую агробиологию.
Несуществующую науку создать так же трудно, как несуществующую страну. Но полтавскому хлопчику это удалось. Спасти самого Вавилова было уже невозможно; спасать нужно было остальных…
Как подсчитали Прогностики Союза Девяти, абсолютное бактериологическое оружие олжно было быть создано в СССР где-то между тридцать шестым и тридцать девятым годами: Трофиму же Денисовичу предстояло уйти в небытие с титулами шарлатана, мракобеса и обскуранта». Но девяностые наградили нас множеством подлинных исорий – подлинной историей Олимпийского мишки, пилотируемого смельчаом и сбитого ПВО, подлинной историей Ленина-гриба, подлинной историей звёзд мировой эстрады, что все, как на подбор родились в Российской глубинке, которые зачитывала каждый день одна из радиостанций…
Этого уже стало мало.
Вот, когда появилась «Гирперборейская чума», где был советский доктор Ватсон, вернувшийся из Афганистана с роанеием и лихорадкой, съёмная квартира и загадочный товарищ – было предвестие мировых катаклизмов, завязались несколько изящных узлов – и… Случилось то, когда мерзавец-любовник бежит с ложа, оставив подругу неудовлетворённой. Завязка есть, развязки нет.
Извините, если кого обидел
