- Всё ещё ужаснее: "Я называю <...> лжецом, потому что он неоднократно оболгал меня и подправил мои постинги, которые я удалила". Зачем вы подправляете уже удалённые постинги? Ладно, не надо - зачем. Просто научите, как это делать.
- <...> всё, как Угрюм-Бурчеев, умеет направить в нужное русло, и если постинг ему не нравится, он его исправляет. Так и на Тенетах (свидетельство <...>, я ничего не выдумываю) был подправлен шорт-лист. Одна литературная банда под названием "Свои люди - сочтемся".
- Ужас-то какой. А я на каких-то "Тенетах" получил первое место за рассказы. Да ещё одни - судил.
- Это действительно явление сетевой литературы, на которую проецируется сущность русской бюрократии. Употребления стиля и сути бюрократического аппарата зарождающимся сетевым сообществом можно даже разделить на три этапа: Ваш, тенетовский, социалистический (рука руку греет), Демократический (время деятельности конкурсов РЛНС), Общество потребления (РЛНС после конкурсов).
- Тьфу-ты, пропасть. Я ведь и на "Улове" что-то получил - даже в сборник вошёл. И кто я теперь?!
- Что происходило в РЛНС в течение двух последних лет можно сравнить с каким-то бюрократическим кошмаром. Между демократическим этапом и обществом потребления стоит введение цензуры сроком на один день - то есть попытка восстановить социалистически-тоталитарный корпус бюрократии. Но она не прошла. А РЛНС - Российская национальная литературная сеть. Стихи.ру и Проза.ру
- Ладно, вы меня не слушаете... Только поправьте год.
- А я еще где-то и годы указывала?
- Да, вы неверно указываете даты, когда говорите о Великой французской революции. 1789-ый.
- А я что, пишу о французской революции?
- Да, вы неверно указываете даты, когда говорите о Великой французской революции. Именно 1789-ый.
- Нет, я пишу исключительно о вас - героях, непревзойденных в своем героизме обсуждать, осуждать, снобистски посматривать на все и поплевывать!
- Ну, да. И это дурацкое (простите меня) сравнение Петрова с Дантоном мне особенно не понравилось. Он больше похож на Демулена. Кстати, у Демулена была любовь вовсе не с Жорж Санд, а с Люсиль Дюплесси.
- Он больше похож на Табакки, которому в его шакальей стае присвоили статус тигра.
- С пониманием отношусь к этим обстоятельствам. Только всё-таки не 16 брюммера, а 18 брюммера.
- Понимаю. Ценю. Но от перестановки <...> с Березиным сумма не меняется. Особенно лет через пятнадцать.
- О чём это вы, писатель, беседуете? Девушку тираните?
- Беда в том, что она ещё невнимательно нас читает. У неё 2002 и 2004 то соединяются воедино, то разлепляются, она путает годы и номинации. Не говоря уж о том, что в "Уловский" сборник я попал в самый разгар его, "Улова", правильности – по её версии. Тут есть характерная, кстати, черта в диалоге - когда комментарии идут лесенкой, вдогон один другому. Пальцы опережают продумывание фразы. Как-то это всё печально, какой-то меркнущий сомнамбулический огонь мне за этим видится. Нет, у меня всё-таки была Брунгильда, так сказать, глыбища. Чего хотела, того добилась, в книгах печатают. А тут как-то печально, как со вдовой на похоронах.
- Это потому что у вас спиритуоза мало.
- Я исправлюсь. Завтра. Или послезавтра.
- Желаю всяческого. Ушла.
- Добрых снов.
Извините, если кого обидел