– Это ты про то, что «встали в крестах и нашивках». Там ещё было «Похоронены где-то под Нарвой» и вполне однозначное «В сорок третьем погибла пехота»… Нет, не помню, надо точную цитату.
– И это – да, не очень большая точность метафоры. Дело в том, что бои под Нарвой шли с февраля по июль 1944 года и безвозвратные потери были около ста тысяч человек. Ну, а рифмовать «в сорок четвёртом пехота» – неохота. Ну, что там полгода туда, полгода – сюда... Я бы не вчитывал туда даже смысл «погибшие во всех войнах». Есть цитата из интервью самого Галича: «А.Г.: «В шестьдесят втором году я с группой кинематографистов вылетал на пленум Союза кинематографистов Грузии <<...>> И вот в самолёте, когда мы уже вылетели, я открыл последний номер газеты и прочёл о том, что Никита Сергеевич Хрущёв устроил для своего дорогого гостя, великого революционера, представителя «Острова свободы», Фиделя Кастро... правительственную охоту». Да вот только визит Фиделя Кастpо состоялся не в 1962, а в 1964 году. И газета «Правда» писала 13 января 1964 года: «Во время визита в Советский Союз в 1963 г. Первого секpетаpя Национального руководства Единой партии социалистической революции, Пpемьеp-министpа Революционного правительства Республики Куба товарища Фиделя Кастpо Рус Первый секpетаpь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР товарищ Н.С.Хpущёв пригласил товарища Фиделя Кастpо вновь посетить Советский Союз в зимнее время для того, чтобы обменяться мнениями по интересующим обе стороны вопросам, а также отдохнуть, познакомиться с зимней пpиpодой и поохотиться в покрытых снегом лесах Советского Союза. <<...>> Товарищ Фидель Кастpо с удовлетворением принял приглашение товарища Хpущёва и 12 января с.г. вылетел в СССР вместе с товарищем Н.В.Подгоpным и членами советской делегации, которая принимала участие в праздновании пятой годовщины кубинской революции».> Поэтому я наблюдаю некоторый ложный пафос в словах Галича о том как «с егерями, с доезжачими, с кабанами, которых загоняли эти егеря, – и они, уже обессиленные, стояли на подгибающихся ногах, а высокое начальство стреляло в них в упор, – с большой водкой, икрой и так далее. Маленькая деталь: охота эта была устроена на месте братских могил под Нарвою, где в тысяча девятьсот сорок третьем году ко дню рождения Гения всех времён и народов товарища Сталина было устроено контрнаступление, кончившееся неудачей, потому что оно подготовлено не было, оно было такое парадное контрнаступление. И вот на этих местах лежали тысячи тысяч наших с вами братьев, наших друзей. И на этих местах, вот там, где они лежали, на месте этих братских могил гуляла правительственная охота.
«А.Г.: Я помню, что, когда я прочёл это сообщение, меня буквально залило жаром, потому что я знал историю этого знаменитого контрнаступления, и вот... эта трагичная, отвратительная история. И тут же в самолёте я начал писать эту песню, и, когда мы приехали в Тбилиси, я не пошёл на какую-то там очередную торжественную встречу, а, запершись у себя в номере гостиницы, написал её целиком. Потом я попросил достать мне гитару и положил её на музыку»».
Я очень странно отношусь к этой песне, в ней есть какая-то ложка пафосного дёгтя, не говоря уж о том, что я не люблю исполнение автора, когда он играет голосом. Но это, в отличие от вышеперечисленного мнение внутреннее и проверке не подлежит.
– Надо сказать, что с пафосом у этого автора все вообще было довольно плохо. В смысле его было излишне много.
– Всё понятно, но как-то меня не очень трогает, пожалуй. Он же не историк. Пушкин тоже, прямо во время написания «Медного всадника» писал в Петербург о покупке вина подешёвке. Да и в «Капитанской дочке» не всё точно. Это из каких-то разных плоскостей – историческая точность восприятия и правда произведения.
– Нет, не историк, но игра нечиста. Дело в том, что здесь Галич становится в позу: вот я узнал, и мой гражданский долг принести правду людям. При этом он ещё усугубляет свою позу в стихах прямым признанием. И, убеждаюсь я – не правда, а обман, и хвост вертит собакой: что бы не сказать, только бы вставить фитиль Советской власти. Галич, по сути, спекулирует на понятном и подспудном недовольстве интеллигента Советской властью, и подбрасывает ему темы, выжимая слезу.
И что? Стихи неважные, вокал – ниже среднего, музыка понятно какая. Был один козырь – доверительность и мужественный голос правдоруба. Где этот козырь?
Тут понимаете, начинается та самая грань личного восприятия, о которой очень сложно говорить. И Пушкин Галичу не заступник. В случае Пушкина мы имеем текст. В случае Галича текст плюс пафос, котлеты из лошади пополам с рябчиком. Действительно поровну: пафосная лошадь и поэтический рябчик – одна штука и одна штука тож.
– Полегла пехота? Полегла. Ну на пол-года позже, но от этого их там не меньше лежит, и не менее нелепо. Охотились на местах боёв и захоронений? Охотились. Так где ж обман и хвост?
А про вокал-музыку-стихи по отдельности, так с того и начинали, что нет их поотдельности, ни у него, ни у Окуджавы, ни у Кима, ни у Высоцкого, ни у Матвеевой.
– Во-первых, некоторые авторы всё-таки – поэты. Мы уже говорили о Матвеевой. Ну да, я крайне низкого мнения всей совокупности триады у Кима, к примеру, но «нет по отдельности» – это неверно.
Теперь о Галиче. Это как раз суть наших давних разногласий – и мы представляем замечательную пару Жеглов-Шарапов. Вы считаете, что можно засунуть этот кошелёк Советской власти в карман, а я считаю, что это убьёт если не закон, то искусство.
Когда власть переменилась, то обнаружилось, что этот приём ничем не отличается от тривиальной советской пропаганды. То есть, как писал Оруэлл – свиньи и люди на звероферме стали неразличимы. Когда власть переменилась, стало так же понятно, что коньюктурная литература и поэзия – «разрешённый воздух», дрянь и мерзость, а «ворованный воздух» настоящей литературы не есть отличительное свойство диссидентов.
И вы спрашиваете теперь, где обман и хвост? Отвечаем – обман в том, что коньюктурный автор устраивает «закат солнца вручную», следует не правде души, а спросу. А у вас всё унылое оправдание подкинутого кошелька. Хвост в названии фильма (и известной пословицы) именно в той спайке продажного певца и покупающей публики. То она повертит им, то он – ей. Экая гадость. Ты царь – живи один.
– Я понимаю, что именно Вы говорите, но не понимаю самого состава преступления. Возможно, потому, что даты для меня не очень апоминаемая вещь. Все факты были в наличие. Единственное, чего не было – именно 43-го года. Вместо него точно такой же 44-й. Добро бы он утверждал, что послали на смерть именем Сталина, а на самом деле посылал Александр Первый и не на Нарву, а на Париж. Пол-года не прибавляют пафоса.
– Хорошо, поговорим о преступлении и наказании – и то, что вы не понимаете, это очень показательно. Тут происходит очень показательный случай нравственного примирения с пресловутым кошельком. Был ли Костя Сапрыкин вором? Да, был. Однако, был ли прав Жеглов? Нет, он превратил закон в кистень. Так и здесь: можно многое поставить в строку Советской (как и любой другой) власти, но Галич здесь (как и в других текстах) исполняет роль Жеглова. При этом он вступает в преступный сговор с интеллигентом.
Кто является жертвой этого сговора? Жертвой является не Советская власть, как можно было бы подумать. Жертвой становится поэзия.
Причём, в качестве бонуса я вам расскажу такую историю. Много лет назад, когда я был молод, то знавал людей из общества «Память». Настоящего общества, в первом его изводе. Занимались они охраной памятников, впрочем, совершенно реальных. И вот один из них стал объяснять, что нужно убрать туалеты из Кремля (и от Кремля – потому что там не только действующее кладбище, но и много прицерковных кладбищ). Но, как на грех, в Москве все туалеты стоят в местах, где либо кого-то убили, либо на кладбищах. Дом, в котором я прожил всё детство, стоял не только на улице Горького, но и на части фундамента церкви Василия Неокесарийского – ну и и на прицерковном погосте соответственно. И что ж не охотится русскому (и не русскому) человеку? Ведь вся Россия полита кровью. Но если вышел с ружьём Брежнев – то он упырь, а если кандидат наук – то он правдив, потому что кандидат и любит Окуджаву. Врёте, суки, не поэтому. Всё иначе, как сказал другой поэт.
Таким образом, жизнь мне всё время показывает тождественность пафосных диссидентов и советских идеологических работников, и вообще пропагандистов любого рода – потому что пропаганда лежит в иной плоскости, чем поэзия.
Говорят, что есть. Раньше считалось, что оно, это главное, находится на северо-востоке, но чтобы его обрести, надо вколотить в мёрзлую землю изрядное количество металлоконструкций. Теперь считают, что главное находится на юго-западе, где умеренно-темнокожие женщины разносят между шезлонгов коктейль «пина-колада».
Извините, если кого обидел