История про разговоры (LХVI)
.
- Нет, «Тарас с Бульбой», это не козацкая проза. Нет. Это такой гексогеновый роман девятнадцатого века, с избияниями жидов, бессмысленным и беспощадным. То есть, Николай Васильевич тут себя проявил точно так же как Вольдеморт современной российской словесности. Это давно замечено, что самые кровожадные люди, это люди, никогда в армии не служившие, гальюнов не драившие, и, (хоть это слава Богу), никого сами не зарезавшие.
- Мне всё-таки сдаётся, что его вальтерскоттовщина - это аналог бульварной литературы. Фу, корявая фраза вышла, но всё к делу.
- То есть, он руководствовался общественным спросом на героя такого типа, а историческая канва была для него чем-то вроде пакетика с приправкой, которой посыпают макароны быстрого приготовления. То есть, «Тарас Бульба» круче многих книг, потому как тоже не на истории базировался, но на общественном мифе.
Извините, если кого обидел
- Нет, «Тарас с Бульбой», это не козацкая проза. Нет. Это такой гексогеновый роман девятнадцатого века, с избияниями жидов, бессмысленным и беспощадным. То есть, Николай Васильевич тут себя проявил точно так же как Вольдеморт современной российской словесности. Это давно замечено, что самые кровожадные люди, это люди, никогда в армии не служившие, гальюнов не драившие, и, (хоть это слава Богу), никого сами не зарезавшие.
- Мне всё-таки сдаётся, что его вальтерскоттовщина - это аналог бульварной литературы. Фу, корявая фраза вышла, но всё к делу.
- То есть, он руководствовался общественным спросом на героя такого типа, а историческая канва была для него чем-то вроде пакетика с приправкой, которой посыпают макароны быстрого приготовления. То есть, «Тарас Бульба» круче многих книг, потому как тоже не на истории базировался, но на общественном мифе.
Извините, если кого обидел