История про сны Березина № 181.
Мне приснился двор моего детства – я гляжу на него из окна и слышу клёкот вертолёта.
Действительно, летает вокруг вертолёт, похожий на крокодила – но не он. Странный такой вертолёт.
Судя по всему, он за кем-то охотится. За кем - не ясно, но в какой-то момент от него отделяется ракета, похожая на увеличенный дротик для дартса и начинает движение к соседнему подъезду.
Дом сотрясает взрыв, и откуда-то мы знаем, что это уничтожают квартиру с инсургентами. Я выглядываю на балкон, но тут же с ужасом обнаруживаю, что балкон после взрыва держится на одном металлическом пруте, ходит взад-вперёд, кренится на бок как строительная люлька. Я, не дыша, ползу обратно.
Краем глаза я вижу, что настоящая люлька с малярами отвалилась, и они, как чеснок в деревенском доме, висят гроздью на тросе.
- Чё, худо совсем? – спрашиваю я их.
- Не, - отвечают они, тряся рыжими пластмассовыми касками. – Ничего. Только охуели маленько.
Я забираюсь обратно в комнату и начинаю думать – чинить ли балкон, или хрен с ним – пусть развалится окончательно. Отпилю металлические штыри, торчащие из стены, да и сделаю из этого сталинского балкона французский.
Что в итоге произошло с инсургентами – неизвестно.
Да и хрен бы с ними – потому что сон уже перемещает меня в провинцию – туда, где производят автомобили «Жигули». Но это не то место, где производят настоящие «Жигули», да и не «Жигули» это вовсе, а какая-то машина, внешне очень похожая на красную «восьмёрку» с тонированными стёклами, да такую, что всякий, глянув, говорит что-то вроде:
- Ох! Ну ни хуя ж себе?! Это ж просто ёб твою мать, что такое!
И, произнося такие нехорошие слова, хочет показать тем самым, что таких вещей раньше в жизни не видел, и подозревать об их существовании не мог.
Извините, если кого обидел
Действительно, летает вокруг вертолёт, похожий на крокодила – но не он. Странный такой вертолёт.
Судя по всему, он за кем-то охотится. За кем - не ясно, но в какой-то момент от него отделяется ракета, похожая на увеличенный дротик для дартса и начинает движение к соседнему подъезду.
Дом сотрясает взрыв, и откуда-то мы знаем, что это уничтожают квартиру с инсургентами. Я выглядываю на балкон, но тут же с ужасом обнаруживаю, что балкон после взрыва держится на одном металлическом пруте, ходит взад-вперёд, кренится на бок как строительная люлька. Я, не дыша, ползу обратно.
Краем глаза я вижу, что настоящая люлька с малярами отвалилась, и они, как чеснок в деревенском доме, висят гроздью на тросе.
- Чё, худо совсем? – спрашиваю я их.
- Не, - отвечают они, тряся рыжими пластмассовыми касками. – Ничего. Только охуели маленько.
Я забираюсь обратно в комнату и начинаю думать – чинить ли балкон, или хрен с ним – пусть развалится окончательно. Отпилю металлические штыри, торчащие из стены, да и сделаю из этого сталинского балкона французский.
Что в итоге произошло с инсургентами – неизвестно.
Да и хрен бы с ними – потому что сон уже перемещает меня в провинцию – туда, где производят автомобили «Жигули». Но это не то место, где производят настоящие «Жигули», да и не «Жигули» это вовсе, а какая-то машина, внешне очень похожая на красную «восьмёрку» с тонированными стёклами, да такую, что всякий, глянув, говорит что-то вроде:
- Ох! Ну ни хуя ж себе?! Это ж просто ёб твою мать, что такое!
И, произнося такие нехорошие слова, хочет показать тем самым, что таких вещей раньше в жизни не видел, и подозревать об их существовании не мог.
Извините, если кого обидел