История про худых и толстых (V)

Толстяки троятся в нашей оптической системе. Тема толстяков - вот особенность двух знаменитых романов худого человека Юрия Олеши. Всё в этих текстах происходит на фоне еды, во время еды, связано с едой. Суок приговаривается к казни съедением - её растерзают звери. Сражение происходит в кондитерской: «рассыпанная мука вертелась столбом, как самум в Сахаре; поднялся вихрь миндаля, изюма, черешен; сахарный песок хлестал с полок наподобие водопада; наводнение сиропов поднялось на целый аршин; брызгала вода, катились фрукты, рушились медные башни кастрюль».[1] Занятия учителя танцев с говорящей фамилией Олешей изображены так:

«Пары вертелись. Их было много, и они так потели, что можно было подумать следующее: варится какой-то пёстрый и, должно быть, невкусный суп.

То кавалер, то дама, завертевшись в общей сутолоке, становились похожими либо на хвостатую репу, либо на лист капусты или ещё на что-нибудь непонятное, цветное и причудливое, что можно найти в тарелке супа.

А Раздватрис исполнял в этом супе должность ложки. Тем более что он был очень длинный, тонкий и изогнутый».[2]

Описание толстяков в их «имённом» романе следующее: «Они ели больше всех. Один даже начал есть салфетку. Он оставил салфетку и тут же принялся жевать ухо третьего толстяка. Между прочим, оно имело вид вареника».

Еда переходит в тело, а тело в еду. Гимнаст Тибул замечает продавца воздушных шаров, вылезающего из подземного хода, и принимает его голову за кочан капусты: «Тибул не верил своим ушам: капустная голова выдавала себя за человеческую!».[3]

«Три толстяка» кончаются как любовный роман - свадьбой народа, радостным праздником. Вообще говоря, сказка всегда кончается праздником. Что будет потом - никому не известно, а вернее - известно всем. Потом будет ад обыкновенной жизни.

Иная еда в зависти. Оба текста Олеши изобилуют описаниями еды, только в одном случае еда, конструктивистское производство еды как товара, показатель здоровья общества, а в другом («Три толстяка») - социальной болезни. Андрей Бабичев питается много и обильно. Это не просто еда. Это битва человека с едой.

«Глаза его налились кровью, он снимал и надевал пенсне, чавкал, сопел, у него двигались уши. Он обжора. Обедает он вне дома. Вчера вечером вернулся он голодный, решил закусить. Ничего не нашлось в буфете. Он спустился вниз (на углу магазин) и притащил целую кучу: двести пятьдесят граммов ветчины, банку шпрот, скумбрию в консервах, большой батон, голландского сыру доброе полнолуние, четыре яблока, десяток яиц и мармелад «Персидский горошек». Была заказана яичница и чай (кухня в доме общая, обслуживают две кухарки в очередь)».[4]