Розовый и гладкий цвет его кожи всегда смущал продавцов. Ему не продавали вино и водку. Не верили и паспорту.
Нетрезвый Пусик, кстати, был похож на евреи-талмудиста, потому как в этом состоянии он не заправлял рубаху в брюки, вернее, он заправлял её наполовину. Впрочем, это лишний виток рассказа, такой же долгий, как и обсуждение того, почему евреи не едят зайцев.
Однажды мы пришли в его Институт с канистрой контрабандного коньяка, и вызвали Пусика из аудитории как бы к телефону. Он вышел, побеседовал с нами, и вернулся к доске. Нам стало скучно, и снова заглянули в аудиторию со словами:
- Владимир Павлович, вас опять на кафедру…
Он вышел, приобщился к коньяку, и вернулся снова.
В конце концов студенты скорбно заметили:
- Владимир Павлович, вы напрасно там пишете... Там доска уже кончилась.
Он поправился, правда, потом начал рукавом стирать те формулы, что только что написал.
