Так и что? Всё опрокидывает нас обратно, к тому типу письма, что напоминает ночной разговор, когда над городом набухает летний дождь, когда жизнь ещё не совершена и всё пронзительно – мы не придумываем сюжеты ночных разговоров. В них нет мхатовской сверхзадачи, они сами по себе.
И их накал не измеришь никаким градусником, в какой коллекции он не содержался бы.
Нет, конечно, с Павичем я сравнил Шишкина сгоряча - только из-за плотности ассоциаций на сантиметр строки, ну, и потому, что - вложись рекламист в этот роман, станет он популярнее Павича. Да хоть с Прустом его сравнивай – всё криво. Шишкин – свой, свойский, несмотря на расстояние между Москвой и Цюрихом. Он тот тип писателя, который похож на несчастную работницу Тульского самоварного завода, что выносила со службы детали, а дома вместо самовара выходил то автомат, то пулемёт. Так и у Шишкина – начнёт он пересказывать литературные сюжеты, кидаться античными именами и прозвищами – так все о России да о любви получается, как пустит героя по вечному городу Риму, так всё лезет у него, будто трава через мостовую – любовь к отеческим гробам, да Рим за номером третьим. Ты маленький, а жизнь большая, любви не хватает и время вязкой волной смывает тебя.
И вот ты пловцом-песчинкой плывёшь в этом водовороте судеб, движение нескончаемо, слова плотны.
Нет, чтение не сколько сложное, сколько завораживающее.
Газетная страница разевала рот, надо мне было от Шишкина комментарий, и он написал что-то, чтобы заткнуть бумажную пасть: «Роман о самых простых вещах. Без которых жизнь невозможна. Венерин волос – это травка-муравка, папоротник, который в Риме, мимолетном городе, сорняк, а в России – комнатное растение, которое без человеческого тепла не выживет. … Роман - о преодолении смерти, о воскрешении словом и любовью. Я писал его в Швейцарии, во Франции, в Риме. Он очень русский, но одновременно выходит за границы русского мира, не помещается в них. Россия – только малый кусочек большого Божьего мира. Роман о бегстве в Египет. Царь Ирод – это не география, а время».
А еще — это роман о том, что русскому за границей счастливо редко и хреново часто, а как приблизишься к редьке и хрену – станет не сладко, а голодно. Да и не в голоде дело, а в том, что есть люди, у которых сердце разорвётся от приближения к Родине – точь-в-точь, как в той фразе о двух любовниках, что так любили, что не могли жить вместе.
Извините, если кого обидел
