Под ней другая - дневник археолога Трилипуша, что будто капитан Ахав за Белым Китом, идет за своим собственным фараоном.
Следующая часть матрёшки - письма британских офицеров времён далёкой войны, которой среди мировых войн была первой.
Наконец, в центре беспокойно ворочается сам фараон со своей трёхтясячелетней давности историей и невесёлой жизнью.
Текст Филлипса долог, может быть чересчур долог - его можно было бы сделать стремительнее - но тут я не судья. Я же любитель прямых движений шатуна и поршня - когда видно белое маслянистое тело и понятен рабочий паровозный ход - то есть чёткий рисунок парадокса. У американца я вижу избыток текста, и эту неочевидность. Если всё сделано ради загадки - то писать столько ни к чему, если загадка не нужна, нужно было сыпать подсказки более щедрой рукой.
Но в нём есть возможность совершать не только движение к центру, раскрывая тайны и разгадывая загадки - будто Шлиман, кромсая пласты древней конструкции.
Египтолог Трилипуш чем-то похож на Армалинского (я не знаю теперь, жив Армалинский или нет, и сведущие товарищи подсказывают, что этого мы теперь вовсе не узнаем - так плотно забальзамирована фигура держащего свечку над поэтом). Египтолог разбрасываете веером, как облигации государственного займа, свои переводы эротических стихов - с пылу, с египетского жара взятых, вытащенных только что из песка. Сам египтолог шаг за шагом спускается в гробницу безумия, как миля за милей приближается Ахав к полярным льдам. Ему уже наплевать на достоверность и то, что и как начнут разглядывать будущие нашедшие археологи. В тех местах и правда, впору тронуться, что я и удостоверяю - хотя и провёл в тех местах три дня, прикармливая потомков асуанских строителей. Но дело не в этом.
Есть такой рассказ у Грина – "Сотворение Аспера". Его герой придумывал несуществующих людей - таинственных красавиц и загадочных поэтов. Поэты, впрочем, выходили правдоподобные. На недоуменный вопрос он отвечал:
– Ну, неужели я не могу сочинять плохие стихи?
Потом этот человек решил сделать идеальное создание - и навёл шороху на толстосумов, инсценировал деятельность нового Робин Гуда, и, наконец, шагнул под пули стражников, предварительно нанеся знаки разбойника-романтика на своё тело.
Извините, если кого обидел
