Над этим витал скучноватый призрак коммунизма – вернее, кружка по изучению марксизма-ленинизма. Обсуждалось прохождение через игольные уши, говорили о недостаточности этики в христианстве – и всё по не очень хорошему переводу не очень внятной книги. Сочинитель её родился в год марша Муссолини на Рим. Он родился в Дезио, а потом преподавал в Венечано, но речь идёт не о нём. Речь идёт о песнях, перемещениях и музыке слов. Говорили сидящие за столом: «надо любить Христа», а выходило «надо любить креста». Были в этом странные озвуки и ослышки, но угрюмый и скорбный путь православия жил внутри меня
- Ах, - хотелось сказать, - ах, русская земля, и все это происходит на тебе, всё это ты принимаешь. Не за шеломянем ли ты еси?
Дело было в том, что я любил их всех – басурманов и соотечественников, итальянцев и африканцев. И особенно я понимал это, когда община пела.
Община пела. Пела по-итальянски, весело так пела. Пели в зале санатория. От этих песен пахло морем и беззаботным запахом жареной кукурузы. Песни эти были клятвой на верность. Совместным пением - вот чем я проверял бы лояльность. Пение напоминало настоящую Италию, но не северную, а южную. Не Альпы, не снег в горах, не чёрные на этом снегу силуэты монастырей, не безымянную розу, а именно море и запах подгоревшего при готовке масла. Нетвердая водочная речь итальянцев наслаивалась на гитарный перебор, и песни неслись мимо абстрактной мозаики, над фальшивым мрамором пола.
В них была память о Федоре Полетаеве и Красных бригадах, настоящих Красных бригадах, которые были полны надежды на победу и Сталинград. Как-то давным-давно, на чужой земле, я слушал «Чао, белла, чао», зная, что имеется в виду именно «прощай красотка, а если я паду в бою, возьми мою винтовку»... И была в этой песне наивность веры в настоящий Сталинград и придуманную Красную армию, и в то, что вот еще потерпеть, и будет всем хорошо. Хотя пели все это нестройно люди простые, граждане, наоборот, северной Италии. С католицизмом у них отношения были более сложные, сложнее, чем мои отношения с итальянским языком. Однако мы сходились в методах использования этилового спирта и надеждах на братство и интернационализм. Интернационализм проникал повсюду. Особенно это было заметно в шуршащем и хрипящем эфире, звучание которого я любил с детства. Этот электромагнитный шорох был особенно заметен в чужом, далеком месте.
Извините, если кого обидел
