Перед тем, как начать брюзжать, хорошо бы вспомнить, как беззвучно скачут по столу президиума кони-призы и машут на них разноцветные Егории победоносными копьями. Скоро они пойдут по рукам.
Говорят, только одно питерское издательство внимательно относятся к своим авторам и их лауреатству – пишет на обложках такой-то номинировался на РОСКОН, да и на премию «Грелка» номинировался. Надо пояснить, что список голосования на РОСКОНе – библиография всей фантастической литературы вышедшей за год: одних романов штук пятьсот. Поэтому я расскажу, как происходит «народное» голосование: участник Конвента получает в комплекте с авторучкой, бэджем со своей фамилией (Кто украл мой, отдайте, пожалуйста, я их собираю!) толстую книжку с описью романов, рассказов и критических выступлений в книгах и журналах. Последнюю страницу нужно вырвать и проставить в специальных квадратиках баллы от одного до десяти по десяти же выбранным произведениям.
Вот как комментирует это один из организаторов: «Количество публикаций рассказов и повестей стало таким, что большинство голосовавших истратили свои 10 голосов, дойдя лишь до литеры "Л"». Итак, сидит избиратель, листает библиографическую книжку и лепит свои оценки практически по алфавиту. У него и голова уже болит, и текстов он всех не читал, и вот поэтому получается то, о чём организатор говорит: «Разрыв между "известными" авторами и всеми "прочими" стремительно растёт. Читатель полностью потерял ориентацию в литературе и способен осуществить выбор только в пользу знакомых торговых марок». А вот это-то есть самое главное утверждение – голосование происходит не за тексты, а за личности. Вернее, за бренды.
То есть, бюллетень голосования – это на самом деле социологический опрос на тему: «Какой бренд любим в корпоративной среде фантастического сообщества». Именно поэтому Пелевин болтается на седьмом месте, а его опережает роман Генри Лайона Олди «Шмагия».
Важно, что фантастические призы безденежны. Из дорогих призов я видел только премиальные настольные памятники конвента «Аэлита» - полжизни можно прожить на выковырянные из них красоты уральской земли. Ну, и харьковчане, с их настоящим золотом. Попытки давать писателям деньги, сколько я знаю, не прижились. Итак, только слава, только знак гамбургского признания?
Беда в том, что мало кто, даже из завсегдатаев конвентов, помнит, кто получил серебро в 2002, бронзу в 2004, и золотую лошадку в 2000 – хотя имена выходящих на сцену у всех на слуху – Лукьяненко-Васильев-Громов-Лукин за романы, Дивов-Каганов за рассказы, Байкалов-Синицын за критику. Иногда «рассказчики» кочуют в «романисты» но дела это не меняет. Всё это напоминает Политбюро времён развитого социализма – сколько у кого коней… тьфу, то есть – звёзд, уже никто не помнит. Чем больше навесного железа, тем быстрее оно девальвируется. Кроме РОСКОНа есть, как минимум, пять конвентов с ворохом номинаций и в каждой всё то же - от золота к бронзе, плюс главный приз, плюс за выслугу, плюс дипломы… Оттого интриги и попытки согласованного голосования мне не сколько неприятны, сколько забавны – это что-то вроде драки за почётную грамоту на собрании жильцов второго подъезда.
Гамбургского счёта нет. Есть номенклатура хороших людей (запомни, читатель – на сцену выходят действительно лучшие, но с титулами, придуманные Евгением Шварцем – почётные папы римские нашего королевства), выбыть из которой непросто – будто из Политбюро. Дело ещё и в том, что фэндом самофокусируется, в нём происходит отражение от невидимых стенок, отделяющих его от остальной литературы – и попасть в тройку призёров «чужому» тексту практически невозможно.
Что же с этим делать? Неизвестно. Может, исключить серебро и бронзу? Может, изменить структуру голосования? Молчит фэндом, не даёт ответа. По мне так, ситуация неразрешима – каждый конвент будет раскручивать печатный станок лауреатства; фэндом – голосовать за родные имена, а номенклатура – консервироваться, а призовые места – обесцениваться