Ностальгия - тоска не по дому
А тоска по себе самому.
А тоска по себе самому.
Я, как и многие, прочитал книгу Кузнецова про слона. У неё чудесный рисунок на обложне - кроме отсыла к известеной притче о трёх мудрецах, он почему-то мне напоминает один из мультипликационных фильмов о Бременских музыкантах. В этом фильме сыщик-злодей пел песенку со словами
Найдётся даже прыщик
На теле у слона.
На теле у слона.
Мне было совершенно понятно, что петь надо "на жопе у слона". Поэтому курсор, который ощупывал ладошкой слоновий зад пришёлся мне ко двору. Понятно было при этом, что это вовсе не учебник по истории русской Сети, каким он может показаться, и в качестве которого его наверняка будут рекомендовать.
При известной репутации издательства "Новое литературное обозрение" и тематическом списке на обложке, в котором, среди «политологии», «социологии» и «антропологии» - «Ощупывая слона» попадает в выделенную жирным позицию «культурология», это всё-таки сборник давних «журнальных» статей. Сборник, что имеет подзаголовок «Заметки по истории русского Интернета». Статьи написаны несколько лет назад, собраны и снабжены объяснениями.
Теперь я попробую доказать, что эта книга - именно культурологическое явление.
Она имеет, по крайней мере, три смысла.
Первый сосредоточен в дружеской и внутренней исторической ценности – некоторые глянцевые журналы, и сайты для которых писались статьи, составившие книжку, исчезли. И вот из небытия, сгустились события и люди, железо и софт, разговоры и сетевые ресурсы конца девяностых. Публицистическая и прочая статья – всегда модальна, в ней уверенность слепого мудреца, ощупавшего слоновий хвост. Историк, который будет по влажному блеска глянца описывать новейшее время – личность героическая. Если он продолжит интонацию книги, то доложит на семинаре о том, как русский Интернет создали несколько выпускников московских физико-математических школ. Собственно, я так думаю, это и произойдёт.
Да, в общем, я думаю, что так это и происходит...
Второй смысл этой книги – в ностальгии.
Настоящую ностальгию – не по географической точке, а по времени чудесно описал хороший русский писатель Виктор Курочкин. Этот забытый писатель, а хороший писатель всегда должен быть чуть-чуть забыт, объяснял устами одного своего персонажа, почему старики вспоминают войну. На войне они были молоды, делали важное дело, для многих из них это осталось самым главным делом, воспоминания о котором потом только портилось бытовыми заботами.
Теперь же ностальгия помолодела, и нынешним сорокалетним иногда кажется, что главное было тогда – пятнадцать-двадцать лет назад. Как жестяная крыша во время урагана, безжалостно сминалась политическая карта, всё то, что было запрещено, стало вдруг разрешено – и не после затяжного кровопролития, а по мановению машинного бога. Особенность этого поколения в том, что оно не забыло ни вегетарианские запреты, ни мясной вкус неожиданной свободы.
Русский бизнес и войны вокруг него уже стал легендарным, но персонажи этих ново-чикагских войн не всегда интеллектуальны и часто малоприятны. Русский Интернет, или Рунет делался людьми куда более пригодными для создания легендарного мира. О них интересно рассказывать рядовым «пользователям-юзерам».
Поэтому, второй смысл этой книги – воспоминательный. Задорная ругань девяностых, виртуальные и реальные персонажи, которых уже никто и не помнит, но чу! – как же, как же… И что-то шевельнулось в душе, пришло воспоминание – смешное и сладкое. Причём для тех, кому лень листать всю книгу с начала до конца, но хочет найти знакомое имя, а ещё слаще – своё, может обратиться к последней странице, где под видом списка-указателя живёт мемориальный список поколения. (Я сознательно не упоминаю ни одного имени – потому что все эти проскрипционные списки дело странное – одни обижаются на то, что их «засветили», другие – на то, что их не включили).
Речь, конечно, идет не обо всём поколении. Но мало кто в этой возрастной группе, способный говорить, не ступил ногой в паутину.
(Я обнаружил в холодильнике апельсиновый сок и водку - поэтому остаток я напишу через некоторое время).
Извините, если кого обидел.
