Но не тут-то было. Выяснилось вдруг, что у заказчиков статьи о Брюсове изменилась концепция и её объём нужно увеличить втрое. Что я только что с Божьей помощью и сделал. При этом, шарясь в дневниках давно умерших людей я вдруг сформулировал следующее, важное для себя наблюдение.
Вступая в мир литературы, человек будто подписывает невидимый договор с копытным и крылатым чёртом-пегасом.
И по этому договору все события его личной жизни становятся общественным достоянием. Жёны и любовницы - всё подлежит общественному рассмотрению, вполне вменяемые люди разглядывают истлевшие простыни с ультрафиолетовыми фонариками, как те забавные подростки на канале МТv, что выбирают себе партнёра для свидания по внешнему виду его комнаты. И смерть не даёт спасения от этого подглядывания – сюжеты любовных отношений более известны, чем сюжеты произведений. А Блок-то с Менделеевой, а Есенин, а Маяковский втроём, а уж Зиновьеву-то Аннибал, всякий анибал.
И ничего с эти не поделаешь. Видели этот красный флаг над городом? То-то.
Отчего-то личная жизнь учёных-естественников публике практически не интересна. Половая функция академика Павлова стали бы обсуждать только в том случае, если бы он трахал своих несчастных собак.
А писатели - другое дело. Раскрытие их полишинелевских секретов, страусиная прайвиси, похожая на дом без одной стены - всё летит в топку. Назвался груздем - лезь туда же. Нечего бояться, нормально.
Профессия такая.
Извините, если кого обидел.