Мейерхольд, пофыркивая, медведем вылез из ванной комнаты, распаренный сел в кресло, велел мне самому отыскать в горке соответствующие вину фужеры. Открыв бутылку, я «красиво» налил немножко себе, потом ему, потом себе до краев. Мейерхольд, как мне показалось, с восторгом смотрел на мое священнодействие. Погодя, шепотом очень заинтересованно осведомился:
- Кто тебя этому научил?
Официант в «Национале», - с чувством собственного достоинства ответил я. - Там такой есть старичок — Егор Фомич.
- Никогда ничему у официантов не учись, - сказал мне тем же таинственным шепотом Мейерхольд. – Не заметишь, как вдруг лакейству и обучишься. А это не надо. Это никому не надо».
При этом, мало-мальски начитанному человеку, даже незнакомому лично с Егором Фомичом, известно, откуда пошёл этот ритуал. В первый бокал могут попасть вместе с вином, и крошки от пробки. От них-то и избарляют собутыльника, то енсть – собеседника.
Так, Мейерхольд (сам известный позёр) совершенно ложно интерпретирует etwas, а потом завершает всё это максимой – совершенно верной.
Это чрезвычайно интересная драматургия. Хотя она немного настораживает.
Извините, если кого обидел.
