Впрочем, я давно возненавидел и Олимпиады – они мне неинтересны как зрелище, они мне неприятны своей скандальностью, каким-то ужасным и бессмысленным соревнованием – какая страна больше притащит на родину круглых свидетельств своей химической евгеники.
Как-то некий чиновник, обиженный недобором медального металла, говорил, что, дескать, мы должны теперь побеждать несомненно – быть на голову выше, на корпус впереди и на мячик дальше. Чиновник не понимал, что Олимпиада давно соревнование не то медиков, не то юристов, счет идёт на миллиметры и сотые доли секунды. С учётом ветра, влажности и высоты над уровнем моря. И начинается битва разрешённых и не разрешённых банок со склянками. Потому что никакой гармонии человека в профессиональном спорте я не вижу. Возможности человека исчерпаны, а рыгающее у телевизоров человечество ещё не нажралось зрелища прыгающих и бегающих.
Теперь я говорю о спорте только как о коммерческо-идеологической структуре - оттого я не люблю его в любых проявлениях. Идёт ли речь об Олимпиаде, что становится разрешённым способом бескровной войны идеологий, медальной пузомеркой и национальной истерией, идёт ли речь о рекламных путешествиях героев, чьи лодки разукрашены рекламой, и подчинены спонсору, идёт ли речь об экстремальном спорте, как оплаченном способе щекотать нервы.
И - идёт ли речь об обывателе в разноцветном шарфе, что крушит головы над ксеноцветными шарфами.
Я люблю физическую культуру, а именно с ней на моей Родине дело обстоит очень печально. Я бы даже сказал так - современная городская цивилизация вообще направлена не на потребление физической культуры, а на потребление спорта.
Оттого слышать я не хочу я унылых криков «Засудили! Нас не любят!». Уёбывайте, ребята, - скажу я вам, - прочь от этой смертной любви. Садитесь на велосипедик, или махайтесь гирями. Прочь, прочь от этих генсековских колец, похожих на вереницу кассовых нулей. Прочь оттудова, из мира этих химических монстров.
Я уже увидел, какие у них уши.
Извините, если кого обидел.