В этот момент мы чувствовали себе солдатами, что двадцать второго июня, ровно в четыре часа предотвратят войну, и история пойдёт мирным чередом, минуя множащиеся смерти.
Рудаков и Синдерюшкин подползли к колючей проволоке. Остальные остались на расстоянии крика. Перевернувшись на спину, Рудаков перекусил колючую проволоку маникюрными ножницами Мявочки.
Мелькнули в сером рассветном освещении его ноги, и он сполз в дренажную траншею. Следом за ним, исчез Кролик Производитель, который, как погибший герой, путешествовал на плащ-палатке.
Мы тоже перевернулись на спины и уставились в пустое небо отчаяния.
Раздалось пыхтение. Это полз обратно Синдерюшкин.
Он устало выдохнул и встал на четвереньки.
- Всё, прятаться больше не нужно.
И быстро двинулся дробной рысью на четвереньках к дому.
Мы последовали за ним. Замыкал шествие угрюмый Рудаков, вышедший из боя последним.
Грязные, усталые, но довольные и просветлённые, мы уселись за столом. Мы были похожи на всех рыцарей Круглого стола, которые, наравне с Ланцелотом отправились в странствие и добыли каждый по Иисусову копью и тридцать Чаш Святого Грааля впридачу.
Выпила даже Мявочка.
- Да, пооборвались мы, - заметил, оглядывая свои штаны Рудаков.
- Да и по извозились – протянул Синдерюшкин.
- А пойдёмте купаться? – тут речка неподалёку. Я вам про неё говорил, - Евсюков, как радушный хозяин вывернул перед нами не только свою душу, но и саму дачную природу.
И мы пошли купаться.
Извините, если кого обидел.
