Гольденмауэр что-то тихо говорил своей спутнице, Рудаков спал, а я тупо глядел в окно. Бескрайние дачные просторы раскрывались передо мной. Домики летние и дома зимние, сараи под линиями электропередач, гаражные кучи, садовые свалки – всё это было намешано, сдобрено навозом, мусором, пыльной травой и тепличными помидорами. Всюду за окном нашего зелёного вагона была жизнь - как на картине художника Ярошенко.
Я вспомнил, как ехал так же, как сейчас, тоже ехал на чужой праздник и на чужую дачу, ехал долго – и всё среди каких-то пыльных полей. Чтобы экономить силы и время, я сошлюсь на то, что, собственно, вспоминал.
Извините, если кого обидел.