Зелёные и красные циферки вспыхивали и гасли. Аппарат приближался к Луне. Целые стаи космических межпланетных станций приближались к Луне. Калькуляторы исправно сигнализировали о скорости и расстоянии до поверхности, масса легчала пропорционально сожженному топливу, в разных версиях значились разные пороговые значения минимальной скорости касания и лунные станции горели не реже чем советские бипланы под огнём немецких стервятников.
Именно это было первой настоящей компьютерной игрой, именно здесь была настоящая абстракция – потому что за зелёными светодиодами был холод космоса и гордость страны, были бесконечные старты, и реванш за Армстронга, что с Луны советовал своему давнему соседу попробовать-таки сговорится с женой. Мы свято верили в эту легенду, и в прямую и стройную историю нашей страны, и в её незыблемость на карте мира, где на каждой шахматной клетке зенитчики и лётчики жали на такие же скрипучие клавиши. «Посадка на Луну» – вот что было настоящёй игрой моей юности.
Тогда же, кстати, появились загадочные последовательности команд, что сводили машины с ума. Вместо Касперского использовалась клавиша «Выкл/Вкл».
Говорили, что «пятьдесят второй» летал в космос на «Союзах», и космонавты, если задымились бы штатный приборы должны были на нём рассчитывать спуск. Из рук в руки передавалась схема перемычек на блоке памяти, изменив которую, можно было превратить калькулятор в счётчик баллистики. Говорили даже, что это было напечатано в журнале «Наука и жизнь», откуда все брали программы игр – в крестики-нолики машина выигрывала безбожно.
Потом пришли «Агаты» и «Микроши», но мы тогда уже жили в тени стенных шкафов «Эльбрусов». Тогда мы уже начали всматриваться в чёрно-зелёные экраны первых ХТ, проданных нашим начальникам неведомым пока невероятным противником. В этих серых коробах было куда больше «недокументированных возможностей», чем в Бакинских, минских и киевских калькуляторах.
Детский сад исчезал с нашей улицы постепенно, но неотвратимо.
Пришли иные игры.
Извините, если кого обидел.