Есть такое понятие - narcocorridos. Это что-то вроде песни Владимирском централе, только на мексиканский лад. Говорят, что Перес-Реверте следовал интонации narcocorridos группы Los Tigres del Norte, одна из которых называлась «Romance and Treason». После выхода романа Переса-Реверте, правда, и сами «Тигры» написали балладу «Королева юга». Я пошёл, стати, слушать эти разбойные песни, да только ведь не поймёшь, не зная языка, что тебе поставили. Может это баллада не убитом наркобароне, а о славном Панчо Вилье.
Это, впрочем, к слову. Баллада в прозе, о которой идёт речь, не совсем воровской роман. Это не баллада о жигане и начальнике. Внешне – это описание того, как становится на ноги могучая транспортная и промышленная наркоимперия.
Если на эту тему пишет американец – то получается «Крёстный отец», если русский, то выходит «Бригада», а если испанец – то «Королева юга». В отличие от романа Пьюзо, это не жизнь династии, а баллада об одиночке. Когда сгорит, пробитый пулями в своём самолёте её первый суженый, то инстинкт шепнёт мексиканской девочке «Беги, Тереса, беги». Это инстинкт человека, что живёт в городе, где три четверти торгуют наркотой, а оставшиеся их ловят.
И она побежит, пока не оказывается на африканском побережье – напротив Гибралтара. Там три четверти населения будут возить контрабанду, а ещё четверть – ловить их меж Геркулесовых столпов. Там, на своём чёрном катере, погибнет её вторая и последняя любовь. «Ей слышался рокот двигателя «Сессны» и мотора «Фантома», а ещё голос Луиса Мигеля, поющего из магнитофона на тумбочке: «Если позволят нам, если позволят, будем друг друга любить мы всю жизнь».
Посередине этого же моря убьют отца её ребёнка через десять лет – убьют по её же приказу: «Лучше б он успел надеть ботинки. Не дело мужчине умирать в одних носках. Она услышала приглушённый выстрел в тот момент, когда взялась за перила трапа, чтобы подняться на палубу». Это всё из разряда русского шансона: «Как бы так подгадать, что б не сам, что бы в спину ножом» и «За хлеб и воду, и за свободу спасибо нашему советскому народу, за ночи в тюрьмах, допросы в МУРе – спасибо нашей городской прокуратуре».
Бригада, сколоченная мексиканкой на испанской земле вполне интернациональна. Вся Европа и обе Америки. А один из самых симпатичных её подельников – представитель русской мафии, и верный своей солнцевской корпоративной присяге как настоящий солдат.
Кстати, времена и география странно обручены - советские лётчики и танкисты ехали в воюющую Испанию с мексиканскими паспортами, а уж связь самой Мехсики с мировой революцией общеизвестна. От того самого Панчо Вильи до ледоруба на московской службе. Мексика-Испания-Россия - какой отечественный читатель не отреагирует на эту связку. Но ассоциаций у Реверте куда больше.
Только посередине толстого тома читатель понимает, что его надули. Он понимает, что ему пересказывают историю фальшивого графа с острова Иф. Только вместо аббата Фарио ему рассказывают о весёлой и распутной подруге из тюрьмы, а золото и драгоценности превратились в ничейные полтонны кокаина.
А потом читатель понимает, что его ещё больше надули, потому что романтики, которая так привлекает в интернациональном «украл – выпил – сел». Никакой баллады не выходит, а всё сплошь ужас и дрянь, а самым близким человеком, за неимением лучшего, станет недостреливший тебя киллер.
И придёт край, пора мстить первым врагам и умирать на родине. Успеть завалить гильзами лестницу чужого дома, услышать предсмертный хрип друга-телохранителя, упасть в грязь, боясь одного – как бы не заклинило сдвоенный магазин. Понять, что ты навсегда одинока, выйти на улицу, наконец – под вспышки набежавших репортёров.
А наутро уничтожить политическую карьеру продавшего тебя много лет назад наркобарона.
Роман претворяется документальным повествованием. Рассказчик бредёт по свидетелям и участникам, будто опрашивая барона Данглара, несостоявшуюся мадам Дантес и случайных свидетелей растянутой на десятилетия мести. Время действия – здесь и сейчас, но концы в воде, баки слиты, а вёсла высохли. Героиня растворилась в неласковом мире.
Так что роман на поверку оказался об одиночестве и страшной силе судьбы, что выламывает человечье из груди, оставляя звериное.
Такие вот песни, такая коррида.
Извините, если кого обидел.