- Лимбургский сыр умер.
Но что это означало, никто не понял.
Ветер крепчал и вскоре достиг сорока и более градусов. Что было делать? Мы поступили как обычно – с упованием на журнал Mariner’s Magazine из судовой библиотеки и Кондратия Рылеева, который вытащил на палубу целую стопку книг классиков и начал руководить спасением корабля. Повинуясь им всем, мы убавили блинд и приготовились убрать фок-зейль. Но погода становилась хуже; осмотрев, прочно ли привязано наше зенитное орудие, мы убрали бизань. Корабль находился в открытом море, и было решено лучше идти под ветром, чем убрать все паруса и отдаться на волю волн. Мы взяли рифы от фок-зейля и поставили его, затем натянули шкот. Румпель лежал на полном ветре, точно так же как и лежала половина команды. «Алко» стоял пистолетом при полной волне. Мы закрепили спереди нирал, но парус с грохотом лопнул. Тогда мы спустили рею, сняли с неё парус и рассовали по сусекам весь такелаж.
Теперь ветер был ужасен, гадок, отвратителен и противен. Совершенно невозможно было понять даже – куда он дует. Мы натянули тали у ручки румпеля, чтобы облегчить рулевого. Рулевой облегчился, но это делу не помогло. Мы не думали спускать стеньги, но оставили всю оснастку, потому что корабль шел под ветром, а известно, что стеньги помогают управлению кораблем и увеличивают его ход, тем более что перед нами было открытое море. Когда буря стихла, поставили грот фок-зейль и легли в дрейф. Затем мы поставили бизань, большой и малый марсели, а так же страсбург. «Алко» шёл на северо-восток при юго-западном ветре, хотя, может, всё было наоборот. Мы укрепили швартовы к штирборту, ослабили брасы у рей за ветром, сбрасопили под ветер и крепко притянули булиня, закрепив их. Мы маневрировали бизанью, стараясь сохранить ветер и поставить столько парусов, сколько могли выдержать корабельные мачты.
Наконец, мы заебались так, что самим стало тошно.
- А может, на машинном ходу пойдём? – спросил, наконец, Кондратий Рылеев.
- А что, у нас ещё и машина есть? – заинтересовался Капитан.
- Ну, есть или нет – я не знаю, - отвечал расторопный Боцман, - но три механика пайку жрут, нос не воротят. На авральные работы их из машинного отделения не выманишь.
Мы спустились вниз и открыли дверь в машинное отделение. Там аккуратно, рядком, спали три механика – старший, средний и младший.
Мы подняли их, изрядно недовольных, и заставили запустить машину. Заревел огонь, забурлила вода, что-то потекло по медным трубам. Застучало, заскрежетало всё. Воздух наполнился судорогами и смятением.
«Алко» встрепенулся, горделиво повёл корпусом и полетел вперёд, разбрасывая вокруг обрывки волн и мыльные пузыри земли, иначе называемые морской пеной.
Извините, если кого обидел.