Ему всё годилось в корм. Переборки судов ломались и шли туда же - в огненное окошечко машины. В конце плавания корабль, лишаясь палубы и надстроек, становился похож на большую лодку, странный ковчег непарных и немытых.
Вещи получали иные предназначения, из людей вытаивал, становился виден, загадочный нравственный стержень. Я представлял себе фигуру полярного капитана изо льда, в глубине которой темнеет этот металлический стержень, прямой и твёрдый как фрейдовский идеал, ничуть не тронутый ржавчиной. Настоящий Инвариант, религиозная сущность.
Теперь только два одиноких героя сидят там с красными чашками Нескафе и за неимением драконовой крови купаются в снегу.
