Так бывает - один молодой человек не ко времени прочитал «Что делать», и вона что из этого получилось.
А посмотри подросток Савенко в нужное время «Андрея Рублёва» или «Зеркало», скажем, то кто знает, как сложилась бы судьба Щаповой де Карли, а так же всей русской литературы.
Да что говорить о других - если бы Антон Макаренко заставил беспризорников собирать не фотоаппараты ФЭД, а, скажем, отбойные молотки, история повернулась бы иначе. Я даже не берусь представить, как повернулась бы история, если маленький Женя Евтушенко на станции Зима познакомился бы со ссыльнопоселенцем дворянского происхождения, который приучил бы его к чтению Гумилёва и заставил бы выучить наизусть пару стихотворений Анненского.
В раннем Лимонове есть что-то от неприкаянности и обид Маяковского. Или от интонации Всеволода Вишневского: «Подойти и сказать: «Отчего такая красивая баба - и не моя»».
Лимонова между тем, раннего Лимонова и его связь с Маяковским хорошо иллюстрирует отрывок из «Дневника неудачника», посвящённый Е.Р.: «Чёрные ткани хорошо впитывают солнце. Хорошо в них преть весной. Когда-то, может быть, у меня было такое пальто. Сейчас я уже не помню. Хорошо скинуть пальто в лужи, перешагнуть, зайти в дверь, она хлопнет за спиной, купить жареного, выпить спиртного, утереться салфеткой, сойти со стула. Сказать ха-ха-ха! Выйти в дверь, завернуть за угол налево, вынуть нож, спрятать его в правый рукав, нырнуть в подъезд вашего дома, - ударить ножом швейцара, прыгнуть в лифт, и очутиться на девятнадцатом этаже. Поцеловать вас в глупые губы, раздеть Вас к чертовой матери, выебать Вас, задыхаясь, в неразработанное детское отверстие, в слабую глупую дырочку. Шатнуться обратно к двери и получить в живот горячий кусок металла. И умирать на паркете. Лишь Вас любил я, пожалуй. Ботинки полицейских чинов в последний раз увидеть».
