Березин

Есть определённый тип мужских разговоров, когда мужчины уже не первой свежести, который называется «О женщинах былых времён». Его стилистика очень точна, соответствует чисто мужским компаниям, и некоторому градусу возлияний. Я расскажу про него, будто Хоботов, что норовит пугать свою Людочку.

Есть такое стихотворение Франсуа Вийона «Баллада о дамах былых веков». Его переводили многажды и всегда по-разному. Это настоящее заунывное, мужское:

Где Флора-римлянка сейчас?

Где рок, красу, губящий рьяно,

Архипиаду скрыл от нас?

Ушла Таис в какие страны?

И дальше перечисление десятка разных персонажей, вплоть до Орлеанской девы. Кончается всё это так: «Где ныне прошлогодний снег?»

Но для современного мужского разговора Вийон лишь задаёт интонацию. Суть речей объясняет один рассказ из записных книжек Довлатова: «Прогуливались как-то раз Шкляринский с Дворкиным. Беседовали на всевозможные темы. В том числе и о женщинах. Шкляринский в романтическом духе, а Дворкин – с характерной прямотой.

Шкляринский не выдержал:

– Что это ты? Все – трахал, да трахал! Разве нельзя выразиться более прилично?!

– Как?

– Допустим: “Он с ней был”. Или: “Они сошлись”.

Прогуливаются дальше. Беседуют. Шкляринский спрашивает:

– Кстати, что за отношения у тебя с Ларисой М.?

– Я с ней был, – ответил Дворкин.

– В смысле – трахал?! – переспросил Шкляринский».

У стареющих мужчин из этих двух стилей разговора выходит смесь – смесь легко узнаваемая, и свойственная почти всем их посиделкам.

То есть, это такой стиль, когда они вспоминают давнишних знакомых женщин (не обязательно тех, с кем... были. Типа: «А она? Вышла замуж в Париж» – слова эти лежат меж тарелок, как прошлогодний снег.


Извините, если кого обидел

У него на тумбочке целая стопка книг с крестами и ликами святых на обложках,  и, отложив одну из них, он говорит: «Вот хроники часто спорят – когда лучше лежать, летом или зимой. У каждого есть свои резоны, это ведь не война, когда солдат точно знает, что летом лучше, чем зимой. Я в августе всегда лежал. Август у нас не то чтобы не любят, его опасаются. Это, парень, ты может, и не знаешь, была такая песня  – «Вот если бы только не август, не чертова эта пора!» Это  про Ахматову, ей в августе не везло – то мужа расстреляют, то сына арестуют, то в постановлении пропечатают. Другие мужья у неё сгинули просто так, без месяца, но про август у начитанных людей отложилось.
Но мы как-то августа не боялись, а вот у вашего поколения случился дефолт (нам-то, старикам, что до вашего дефолта), утонула подводная лодка, пожары были, наводнения и прочие трагедии. Множество людей сообщали нам о причинах этих августовских неприятностей – ну, там отпуска и время работы резервных команд, особенности мировых и отечественных финансовых каникул...
Но я тебе вот что скажу: есть такое явление, как выкликание августа.
Вроде бы все ничего, видимых признаков катастрофы нет, буревестники сидят по своим гнездам, а людям неспокойно. Не всем, конечно, людям, а тем, чья жизнь размеренна и даже скучновата. Нет, в ней  полно суеты и разных тревог, но это тревоги белки в колесе.  А самое кровожадное существо на свете – белка в колесе, то есть, мирный обыватель. Это он кричит «Распни!» и питается кровью из телевизора. Конечно, обыватель не настаивает на том, чтобы несчастья случались с ним самим, но вот как-то совсем без несчастий ему скучно. И если какое несчастье случилось, то ему теплее на душе, потому что его мелкие ошибки и крупные жизненные неудачи становятся не так важны. Когда большая беда – кому дело до неудач?
А ещё обывателю нравится самому быть буревестником. Причём это не свойство какого-то отдельного человека, а свойство человеческого общества вообще. В августе это просто становится особенно заметно – всё по тем же причинам: некоторая расслабленность и временное отсутствие новостей.
И тут начинается выкликание.
Если ты читал русских классиков, то помнишь: «Идут мужики и несут топоры, что-то страшное будет!»  А, ну читал, хорошо… Кроме энтузиастов, есть профессиональные выкликатели несчастий, но набор общий: вот придет фашизм, вот придет распад, а война уже на пороге. На пороге, точно-точно. Солью запаслись? А? А!? Запаслись солью, лежебоки? А спичками? В глаза смотреть! Спичками запасся?!
Ты-то понимаешь, что нельзя сказать, что кризисы и войны нас минуют – все это, увы, случается регулярно. Но в этом и сила выкликателя: если беда приходит, то он предупреждал, а если не пришла, то никто на ней не настаивал. Это такая одиночная молитва, впрочем, можно и скопом. Август требует не чтения классиков и не прочего самообразования, а того, чтоб собраться приличным людям в кофейне, нарядившись в черные балахоны, разложить на столе красивую голую девушку, измазав ей живот если не нефтью, так шоколадным тортом, и отслужить ночную мессу: гибель всему миру – иди, власть – уйди, что-нибудь новое – приди. А Господь милостив, он, если долго просить, всё сделает.
Что нам делать-то? Ну, вот ты парень начитанный, знаешь, что на это отвечают. Ягоды собирать, варенье варить, а потом пить с ним чай. Ну и что, что он в девятнадцатом году помер? Что в восемнадцатом году без варенья ему надо было жить? Правильный у него совет был. Нет, я бы сказал тебе – молиться надо, да ты молиться не будешь, так будешь литературу какую-то свою бормотать. Главное, не выкликай – ни августа, ни сентября.
Ну и похудей, что ли, а то сдохнешь».

Извините, если кого обидел