История про метро и литыбр.
Пошёл вчера в баню. Были хорошие люди и голые девки. Девки были чужие, и насмотревшись на них, для того чтобы перебить впечатление, я пошёл смотреть на новый выход из станции метро Маяковского - благо это в двух шагах от моего дома.
Выход этот странный, очень запутанный, и, совершенно непонятно зачем построенный. Такое впечатление, что Лысый мэр обиделся на плывуны, застучал клюкой и погнал свои большие строительные батальоны на убой.
Побродил я в лабиринте нового выхода, поездил на эскалаторах, и вышел на волю.
Надо сказать, что рядом кипела ночная жизнь. Места вокруг моего дома внезапно стали дорогими, и обросли недешёвыми кафе - например, если рядом с одним из них стоит меньше двух кубических геленвагенов и одного кабриолета, я считаю, что там начался какой-то траур. А рядом есть ресторан "Unicum" - он с момента основания глядел на вечную стройку. Дело в том, что этот выход из метро предполагалось встроить сначала в новый театр оперетты, то в офисный дом, то ещё в какую-то дребеднень. До сих пор не вышло ничего. Но место было проклято, и видимо, секретарь Фрунзенского райкома КПСС, увидев, как разбирают стоявший на нём лет двадцать стенд с гербом и портретами передовиков, топнул ногой и сказал:
- Быть сему месту пусту.
В результате сумели построить только дырку в метрополитен. Ну и переделать то, что построено под рестораны.
Хозяевам "Unicum" очень мешало, что их окна смотрят на унылый гофрированный забор - ну и что, спрашивается, снимать тут свадебному фотографу? То, как невеста курит у ресторана на фоне ржавых труб и крана?
И они заказал дизайнерам длинный плакат. Дизайнеры заказ исполнили, плакат приклеили, и теперь каждый может посмотреть на картинки из журнала мод гоголевских времён - то с рюшечками, то с оборочками.
Сверху над картинками - длинная надпись. Я ходил мимо неё довольно давно и только теперь догадался переписать: "Красота, может быть и не спасёт мир, но 2-ю Тверскую-Ямскую точно в обиду не даст. В XIX веке здесь можно было встретить нарядных богатых, красивых женщин. Они, как во все времена, мечтали об угощениях и приключениях. И, как во все времена, мужчин, считавших себя почему-то разумнее женщин, и по возможности или из безрассудства,позволявшим им делать это. Потому что жить стоит красиво. Или не стоит".
Я добрался до конца этой фразы, такой же длинной, как рассказ Совы, прилетевшей к окружённому водой новоорлеанскому Пятачку, и понял, что про голых девок уже ничего не помню.
Стало мне хорошо.
Одна печаль - в эти времена кринолинов на Второй Тверской-Ямской улице были сплошь дешёвые кабаки, если и увидишь нарядных женщин, то будь уверен, что это бляди. Жёны в Ямщицкой слободе сидети тихо и не высовывались, а мужья - дальнобойщики прошлого пили крепко, чтобы унять тяжесть дороги и больные спины. Пастернак родившийся здесь прибавлял, что рядом были самые ужасные места Москвы, лихачи и притоны, целые улицы, отданные разврату, трущобы "погибших созданий.
Ну, мужчины, со своим безрассудством были под стать. Я читал судебные отчёты, выискивая Тверские-Ямские, читал про незнаменитого убийцу Балакина, что жил по этой Второй Тверской-Ямской, дом шесть квартира семь и зарезал Шурку в 31 доме по Четвёртой Тверской-Ямской. едобрые были места, да.
А теперь - другое. Тишь да гладь - разве взорвут какого знаменитого бандита Сильвестра, перепугают взрывом моего покойного кота - да и пойдёт жизнь своим чередом. А гофрированный забор будет вечен - с модными картинками рюшами и кринолинов. И никто уже не расскажет нарисованным барышням, что оборок более не носят, что вместо них давно фестончики, что пелеринка из фестончиков и на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу в метро фестончики, и в кабриолетах всё фестончики. Везде.
Я хотел это написать в письме моему однокласснику Жене, проживающему в иностранном городе Х., да в последний момент поленился.
Извините, если кого обидел
Выход этот странный, очень запутанный, и, совершенно непонятно зачем построенный. Такое впечатление, что Лысый мэр обиделся на плывуны, застучал клюкой и погнал свои большие строительные батальоны на убой.
Побродил я в лабиринте нового выхода, поездил на эскалаторах, и вышел на волю.
Надо сказать, что рядом кипела ночная жизнь. Места вокруг моего дома внезапно стали дорогими, и обросли недешёвыми кафе - например, если рядом с одним из них стоит меньше двух кубических геленвагенов и одного кабриолета, я считаю, что там начался какой-то траур. А рядом есть ресторан "Unicum" - он с момента основания глядел на вечную стройку. Дело в том, что этот выход из метро предполагалось встроить сначала в новый театр оперетты, то в офисный дом, то ещё в какую-то дребеднень. До сих пор не вышло ничего. Но место было проклято, и видимо, секретарь Фрунзенского райкома КПСС, увидев, как разбирают стоявший на нём лет двадцать стенд с гербом и портретами передовиков, топнул ногой и сказал:
- Быть сему месту пусту.
В результате сумели построить только дырку в метрополитен. Ну и переделать то, что построено под рестораны.
Хозяевам "Unicum" очень мешало, что их окна смотрят на унылый гофрированный забор - ну и что, спрашивается, снимать тут свадебному фотографу? То, как невеста курит у ресторана на фоне ржавых труб и крана?
И они заказал дизайнерам длинный плакат. Дизайнеры заказ исполнили, плакат приклеили, и теперь каждый может посмотреть на картинки из журнала мод гоголевских времён - то с рюшечками, то с оборочками.
Сверху над картинками - длинная надпись. Я ходил мимо неё довольно давно и только теперь догадался переписать: "Красота, может быть и не спасёт мир, но 2-ю Тверскую-Ямскую точно в обиду не даст. В XIX веке здесь можно было встретить нарядных богатых, красивых женщин. Они, как во все времена, мечтали об угощениях и приключениях. И, как во все времена, мужчин, считавших себя почему-то разумнее женщин, и по возможности или из безрассудства,позволявшим им делать это. Потому что жить стоит красиво. Или не стоит".
Я добрался до конца этой фразы, такой же длинной, как рассказ Совы, прилетевшей к окружённому водой новоорлеанскому Пятачку, и понял, что про голых девок уже ничего не помню.
Стало мне хорошо.
Одна печаль - в эти времена кринолинов на Второй Тверской-Ямской улице были сплошь дешёвые кабаки, если и увидишь нарядных женщин, то будь уверен, что это бляди. Жёны в Ямщицкой слободе сидети тихо и не высовывались, а мужья - дальнобойщики прошлого пили крепко, чтобы унять тяжесть дороги и больные спины. Пастернак родившийся здесь прибавлял, что рядом были самые ужасные места Москвы, лихачи и притоны, целые улицы, отданные разврату, трущобы "погибших созданий.
Ну, мужчины, со своим безрассудством были под стать. Я читал судебные отчёты, выискивая Тверские-Ямские, читал про незнаменитого убийцу Балакина, что жил по этой Второй Тверской-Ямской, дом шесть квартира семь и зарезал Шурку в 31 доме по Четвёртой Тверской-Ямской. едобрые были места, да.
А теперь - другое. Тишь да гладь - разве взорвут какого знаменитого бандита Сильвестра, перепугают взрывом моего покойного кота - да и пойдёт жизнь своим чередом. А гофрированный забор будет вечен - с модными картинками рюшами и кринолинов. И никто уже не расскажет нарисованным барышням, что оборок более не носят, что вместо них давно фестончики, что пелеринка из фестончиков и на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу в метро фестончики, и в кабриолетах всё фестончики. Везде.
Я хотел это написать в письме моему однокласснику Жене, проживающему в иностранном городе Х., да в последний момент поленился.
Извините, если кого обидел
