Березин

Однажды я видел настоящего Маугли. Правда, это был повзрослевший Маугли, который заблудился в каменных джунглях и никак не может попасть обратно в Лес.
Отчего-то его кличкой было «Черепно-мозговая Травма» Оказалось, что у Маугли есть Лошадь (я её не видел). Черепно-мозговая Травма говорил моему соседу: «Заходите, сейчас у нас будут мои знакомые Верблюды. А если хотите, заходите потом – потом придут Страусы. Они как раз перезимовали».
Он был не человек, а персонаж. Он, персонаж, живёт своей жизнью, которая для наблюдателя скрыта, а её течение превращается в сюжет. Вне сюжета персонаж нереален.
Впрочем, я отвлёкся от Маугли, поскольку стал тогда слушать разговоры Антисемита. Мы ехали в машине, и, проезжая мимо родильного дома им. Крупской, он с гордостью сказал, что родился в нём. Ехавший с нами человек заметил, что он родился в родильном доме имени Грауэрмана.
Антисемит напрягся и произнёс мрачно:
– Да, это – пятно.

Эта история, про которую я, кажется, уже рассказывал, случилась в тот год, когда под Москвой негасимым вечным огнём горел торф. И на следующий день, и через неделю, и через две я просыпался от удушливого дыма горящих лесов и торфяников. Торфяные пожары сменялись обычными - лесными. И если дым торфа был ещё интересен, даже чуть сладок, как дым чуть курящейся трубки, то костровой дым лесного пожара ел глаза, и от него першило в горле. И я вот что скажу – в жизни всё основано на торфяном дыме. Он есть всегда и повсюду. И если кажется, что его нет, так это ошибка. И нам уже давным-давно всё по этому поводу сказала фальшивая жена Степлтона. И ничего с этим не поделаешь.
Это я понял, когда ехал тогда по мосту от гостиницы «Украина» к Красной Пресне. Дым сполз в реку, сравнял берега, и, казалось, что дома проросли травой в неведомом поле. Я вдыхал запах дыма, как запах костра, и он был мне приятен. Дым мне нравился больше, чем город, а город – больше, чем люди в нём. И вот, что я скажу - это всё торфяной дым. Если вам дорога жизнь, держитесь подальше от торфяных болот.
Я говорю это со знанием дела, ибо однажды собирал клюкву на торфяных болотах. Там часто менялась погода - сначала стояли ясные дни, потом парило, а затем начались дожди. Несмотря на ручьи воды, текущие повсюду, торфяники курились тем самым дымом. Внутренний жар существовал под сырой землёй. А в пропитанном водой воздухе стоял не то дым, не то пар. А ещё через пару дней я, возвращаясь домой, увидел, что вода в реках и ручьях п поднялась, и всё набухло ею, изменилась сама топография места. И всё равно, земля по-прежнему дымилась белёсым паром. Вот что такое торфяники. Недаром их звали «адским огнём», от которого, выгорев внутри, земля расступалась, глотая зазевавшегося мужика, лошадь и телегу. Всё тонуло в солнечном дыму, что был дымом отечества.
Поэтому я вспомнил другую историю, что тоже проходила под ощутимый запах торфяных пожаров.
Однажды мне позвонила однокурсница, к которой я был как-то неравнодушен. Мы даже одной дымной летней ночью спали в одной постели – впрочем, совершенно платонически. Мы лежали тогда, не касаясь друг друга, отдёргивая руки и ноги от незримого тристанова лезвия.
И вот она позвонила и с третьей фразы попросила пять тысяч долларов под залог своей квартиры. Она объясняла, что работает в какой-то фирме с человеком, что вот-вот возьмёт её в жёны, и вот-вот он подпишет безумно выгодный контракт, который, по сути, уже подписан, все бумаги готовы, нужно только дать взятку, с губернатором-то улажено, и вот завалят они с суженым красной рыбой всю Московскую область... Я, как мог, объяснил, что слышал это не раз и не три, и что эта речь слишком напоминает тоскливый зачин в электричке, вроде как граждане извините, что мы к вам, и начал я было говорить про ипотечный кредит, его несовершенство и его нескладность, но вдруг осёкся - всё было бессмысленно. Я и сам это понимал, что рационального в этой просьбе нет. Через два дня она, тем не менее, перезвонила и сказала, что теперь нужно всего триста.
Кажется, потом я напился, закусывая твёрдым и жидким дымом, сочившимся из щели под окном и тут же поругался с несколькими людьми, с которыми вовсе не стоило ругаться.
Вот что делают с людьми торфяные дымы.

Сейчас смотрю в тысячный раз "Семнадцать мгновений весны". И между делом слышу следующий известный зачин, под барабанный бой листают личное дело.
Личное дело Фридриха Крюгера группенфюрера СС... Ну и далее по тексту, характер нордический и проч., и проч....