Он говорит: «Вот мы тут давно уже лежим, ждём процедур, а пока я расскажу вам о разных ценностях.
Однажды я видел живого министра. Правда министр был бывший, но это дела не меняет. Министр читал лекцию про Вебера и протестантскую этику. Говорил он и про либеральные ценности.
Министр был из той породы людей, что были выпестованы в особое время, людей успешных, но отчего-то с жаром пересказывающих вчерашние новости и вчера прочитанные книги, забывая, что кто-то мог прочитать эти книги много лет тому как.
Министр блеснул юношеской любовью к Дос Пассосу, но отказался говорить о литературе нынешней. Такие как он, в шестьдесят прочитали то, что большинство студентов теперь читают на втором курсе, а более продвинутые их шестидесятилетние сверстники прочитали давным-давно, когда выучили иностранные языки.
И вот запоздалое открытие так удивило эту особую породу людей, что все они превратились в старинно-рекламных продавцов колбасных отделов, которые, прежде чем что-то взвесить, долго трут бляху отличника торговли. Но то, что они норовят взвесить, давно описано в истории про коньяк, что выпила преподавательница французского языка, всю жизнь воздерживавшаяся от алкоголя.
Эту историю, кстати, рассказывает Остап Бендер.
Я был готов простить правым и, кстати, этому министру, криво воплощённые программы, но вот криво написанные, плохо рассказанные — нет. Дело в том, что идея либерализма в России скомпрометирована. А успех любых радикалов не в их идеологической или эстетической красоте, а в том, что нормальный обыватель разочарован в либералах, ну, то есть, людях, что так себя называли, которым дали поруководить страной. После нашей встречи я нашёл официальную статью, которая написана примерно таким языком: “Это дополнение выводит нас за пределы смыслового поля идеального типа, но оно существенно для прояснения некоторых особенностей сознания именно российских граждан...”
Итак, министр говорил сам, говорили и другие люди, причём все говорили об этих виртуальных ценностях, хоть мой приятель и заметил тут же, что у нас часто исторические привычки называются духовными ценностями.
Тогда-то я поднял руку и спросил о том, нельзя ли мне узнать список этих либеральных ценностей. Отчего-то министр начал гнуться и ломаться как пряник. Вернее, он начал на меня глядеть как партизан на допросе, но, путая след, говорил и говорил, что сейчас их перечислять не следует, но у него есть статья — о либеральных ценностях, и о ценностях демократических.
— Да я вам вышлю, — сказал он, наконец. — Вышлю, не сомневайтесь.
Я, встав, и пройдя сквозь ряды столов, положил ему на кафедру свою визитную карточку.
И, ясное дело, хоть прошло немало времени, по-прежнему живу без либеральных ценностей.
И без демократических — тоже».
Извините, если кого обидел