ИМЕНИЕ
На дощатой террасе близ конопляника веснушчатая дочь тайного советника Агриппина Саввична фон Бок потчевала коллежского асессора Аполлона Филипповича Карлсона винегретом с ветчиной и другими яствами под искусный аккомпанемент виолончели с фортепиано.
– Подали ли вы апелляцию? – произносила веснушчатая нимфа протяжно.
– Нет-с, – отвечал асессор печально. – Ни к чему.
В коноплянике пели птицы, будто в терновнике.
– Батюшка ваш, Филипп Аполлинарьевич, будет недоволен.
– Ах, оставьте, Агриппина Саввична, – печально пропел Аполлон Филиппович и потянулся вилкой к буженине.
Мадмуазель фон Бок откинулась на оттоманке и запечалилась.
Гнев Филиппа Аполлинарьевича был страшен, и лучше б случился какой конфуз с Аполлоном Филипповичем навроде инфлюэнцы или аппендицита, чем прознал батюшка о том, что его милый сынок не прошёл испытание на чин.
– Папенька у свояченицы, – отвечал Аполлон Филиппович. – Папеньке не до меня, я сразу понял это, когда он надел свой коломянковый костюм и шляпу канотье. Ему не до меня, а уж коли муж её, эксцентричный подьячий Фаддей Власьевич, вернётся с вакации с протоиереем ранее обычного, долго не до меня батюшке будет. Уж такое бланманже в шоколаде он отведает, что о моём чине забудет надолго…
Билась муха в абажуре, что привёз ещё полвека назад отец Агриппины Саввичны из Германии, не то из Ганновера, не то из Шлезвиг-Гольштейна, а то и вовсе из Баден-Бадена.
Будто монпансье во рту таяло время.
Но чу! Раздалися бубенцы, заржали кони, стукнули двери, и выкатился слуга в иссиня-чёрном кафтане:
– Барыня! К вам…
Не было ему ответа, и он снова пискнул:
– К вам!..
Вошедший отстранил его и поклонился:
– Дитмар Эльяшевич Розенталь!
И, чтобы два раза не вставать - автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел
