Прочитал, меж тем, мемуары о службе в Кавалерийском полку времён поздней Советской власти. Полк этот (имевший, кстати, танковую роту с «тридцатичетвёрками») давно расформирован, и, кажется, лет пятнадцать назад вместо него создан эскадрон почётного экскорта в Президентском полку.
При этом чтении, я был, надо сказать, удивлён, что редко бывает – собственно, удивлён был странно-высоким уровнем дедовщины и самим образом службы.
Удивление моё, человека, жившего в те времена, было вызвано вот чем: я считал, что конь - достаточно дорогой предмет казённой собственности и испортить его достаточно легко.
Нет, конечно, я видел в своей жизни много примеров порчи дорогого имущества, но они вовсе не были построены на желании что-то испортить. Люди вообще склонны время от времени думать о будущем – офицерам не всегда не хочется лишиться должности, рядовым попасть в дисбат, оттого открытое людоедство редко, да и всякие учения способствуют внешнему лоску, который, хоть и не имеет отношения к здравому смыслу, но свою логику имеет. А вот желание бесцельно лишиться и внешнего лоска я встречал редко.
Раньше я считал, что сравнительно уникальные навыки конюха в той стране, где на лошадях скоро будут ездить только богачи, будут в цене на этой службе. Вообще, в лихой год или в подневольной службе первыми под раздачу попадают люди без профессий или же гуманитарии (что одно и тоже).
Но выживает не только тот, кто умеет тачать сапоги.
Был у меня в знакомых один немолодой человек, который был травим мелким и средним начальством, но, на счастье, был прекрасным оператором на РЛС, что серьёзно облегчало его жизнь. Потому как проверки и стрельбы никто не отменял.
Мой интерес вызвало и другое обстоятельство личной мифологии.
Все мы тогда думали, что в кинематографических кавалеристах служат только дети знаменитостей, которых засунули в ближнее Подмосковье подальше от льдов Севера и жарких степей Юга.
Оттого вчера провёл беседу с М. и С.
С., как оказалось, тоже служил в этом полку и разъяснял мне детали.
При этом он горячился от того, что вот люди, казалось бы, видевшие тоже самое время в сознательном возрасте, хотят сохранить надежду на пусть и мрачную, но логику жизни.
Итак, С. отвечал, что в тех воспоминаниях образ жизни кавалериста даже смягчён - всё дело в том, что Кавалерийский полк представлял собой нечто среднее между обычной частью и стройбатом, то есть, находился на самоокупаемости. Расходы на него оплачивала киностудия «Мосфильм», да, видимо, и другие киностудии.
На этих словах для меня многое стало яснее.
В полку этом, напрямую подчинявшемуся Генеральному штабу, был постоянный некомплект личного состава. При штате человек в семьсот человек, заполнен он был на 70%, а взводными часто ходили срочники. Некомплект всего – вообще странная особенность советских хозрасчётных частей. Итак, всё соединялось с тяжёлой работой с лошадьми, о которой я как раз представление имел.
Забавная деталь - у них не было ночных построений в полной выкладке, потому что ночью спят не только солдаты, но и лошади. Так что после каждого такого построения кого-то увозили в госпиталь, и вскоре от этой обыденной в армии практики отказались.
Увечья там вообще были часты - что естествено при призыве в кавалеристы людей, которые видели лошадь первый раз в жизни.
Удивительным образом в полку не было блатных - на роту приходилось один-два москвича и они хлебали горе ложкой.
- А цена что? Лошадь у нас стоила, как «Запорожец» - тысячи четыре. БТР угробь - дороже будет, - заключил С.
Тут я соглашался, да не очень - для того, чтобы испортить бронетранспортёр всё-таки нужно что-нибудь сделать, а для того, чтобы уморить коня, просто можно вовсе не делать ничего.
Извините, если кого обидел