Однажды я получил послание, начинавшееся так: "Нынешние мировые события вновь дали возможность всем желающим развязать в российском обществе антиамериканскую истерику. Ощущая необходимость что-то ей противопоставить, я выступаю инициатором литературной акции "Мы любим Америку" и приглашаю вас принять в ней участие. Наиболее естественной формой такого участия было бы выступление с текстами, как-то связанными с США (будь то эссе, стихи или переводы американской поэзии), однако это условие не кажется мне принципиальным: любое ваше выступление со своими произведениями будет уместно и необходимо в такой рамке".
Я прочитал этот текст и задумался. Теперь, когда эта акция уже отошла в прошлое, можно сказать, что я об этом думаю.
Америку у нас не любят. Её не то, чтобы ненавидят, а именно - не любят, как не любили во времена моего школьного детства сыновей богатых родителей за их сытость и каникулы, проведённые заграницей, за бицепсы, накачанные в спортивной секции, за предопределённое поступление в институт и отцовскую машину.
И, иногда, когда они начинали драться, то понятно, что приёмы тогда ещё не запрещённого и пока вновь не разрешённого каратэ положат их противника в грязь за школой. Но была ещё надежда, что в драке им хоть надорвут по шву школьную форму, испачкают - хоть кровавыми соплями их белые кроссовки.
Сейчас я пытаюсь разобраться в собственных чувствах, и сознательно делаю это тогда, когда поезд ушёл, повод истончился и это - всё более и более моё частное переживание.
Итак, у меня складывается впечатление, что американское государство - огромная бюрократическая машина, угрюмый механизм - мне не всегда понятный. И не надо мне тыкать в нос какие-то аргументы за то, что это государство - исчадие зла,или, наоборот - рай земной. Я этого не знаю. И если начать спорить, то Америка окончательно превратится в сказочного Вольдеморта, которому одни молятся, а другие - ненавидят. Между тем, и те и другие - посторонние, и наполняют этими чувствами только своё внутреннее, отведённое для Америки пространство внутри головы.
А начать это следовало бы с исторической фразы:
- Почему вы пришли на занятие по военной подготовке в штанах наиболее вероятного противника?! - гневно спрашивал нас военрук. И был вовсе не прав - штаны те были сделаны в странах - вероятных союзницах. По крайней мере солдаты этих стран были вооружены не М-16, а АК-47. Противник становился то невероятным, то вновь – вероятным, время шло криво, и моя страна проиграла в холодной войне.
Для меня бессмысленно разделение американского народа и американского государства - потому что я не вполне ясно понимаю, что это такое. Есть такое время, когда лучше честно призанаться в своём невежестве - в том, о чём говорят все.
Слово "народ" стёрто, а из параметров государственной машины я лучше всего помню тактико-технические характеристики бомбардировщиков двадцатилетней давности. Нет никакой Америки «вообще», а есть конкретный штурмовик А-10 и танк «Абрамс», предназначенные убивать меня точно так же, как Сухие и МиГи были предназначены убивать кого-то на той стороне. Есть конкретный писатель Рита Райт-Хемингуэй и Марк Твен, и ещё есть всякие грантодатели, что дают за этнографические рассуждения денег. Тут вот ведь какая штука – если попросят тебя сказать о какой стране, сразу шевелится мысль – не позовут ли тебя туда, не посадят ли в виде плюшки-коврижки в самолёт, не повезут ли куда – и это унизительнее, чем писательская делёжка шапок. А ведь я хотел бы увидеть Большой Каньон и проехаться ильфопетровым по плоской равнине или осмотреть нью-йоркскую толчею. Мне интересна эта империя, охватившая весь мир, деньгами которой я расплачиваюсь с водопроводчиком. Её богатство прирастает моими однокурсниками - русские физики пока не до конца взрастили себе смену из китайцев. Но при этом Америка для меня не персонофицирована – несколько моих приятелей, что живут там, не особенно меня любили, а прочие – не знают о моём существовании. А любовь всегда персональна - я люблю город в котором любил сам, и где любили меня, люблю горы, в которых спал, завернувшись в мёртвые листья или жаркую местность, где пустил корни мой друг. И ненависть - тоже конкретна.
А вот нелюбовь - чиста и звонка, как пустое ведро, честна как пустой лист. Как молчание.
Вот поэтому я писал всё это в южном ресторане, где трое ребят играют Shine On You Crazy Diamonds, а "Coca-Cola" окончательно победила "Байкал".
