ЦЕНТРАЛЬНЫЕ БАНИ
Исчезнувших бань в Москве множество, перечисление их напоминает список рухнувших империй, что некогда наводили трепет на соседей.
Особенно трепетно москвичи относились к Центральным или Китайским баням. Трепетно и благоговейно.
Эти бани были знатными конкурентами Сандунам, рядом высился Кремль.
Китай-город звенел бубенцами, дав первоначальное имя этим баням. Ничего восточного, впрочем, в этом не было, но как закончили строить в 1538 году Китайскую стену, так начали спорить о названии. Большинство сейчас отвергает сокращение от итальянского cittadelle (цитадель), и склоняется к слову «кита» - вязке строительных жердей, чем-то похожее на итальянское же «фашина» по значению.
На самом деле те Центральные бани, что мы знаем, что были славны примерно сто лет, не бани даже, а целый комплекс – ресторанов, доходных домов и собственно бань.
Строил их купец Хлудов и построил в 1889 году.
Многие авторы описывают не то, что негласное, а, наоборот, явное и открытое противостояние Центральных бань и Сандунов.
Во-первых, спорили, кто ближе к Кремлю – и выходило, что, естественно, Центральные, и тут ни точно соответствуют названию.
Во-вторых, кто роскошнее – и тут выходило, что то одни, то – другие.
В рассказах об их строительстве существует апокриф о том, что выдавая техническое задание архитектору купец Хлудов сказал: «Бани должны быть сказочными». И точка.
Но, разумеется, он много что захотел – и модный тогда «мавританский стиль», и «турецкую залу» и всё прочее.
Архитектор Эйбушиц имел опыт работы с московскими купцами, то есть хорошо переводил их желания в камень, дерево и стекло. Семён Семёнович Эйбушиц был, кстати, родом австриец, да всю жизно прожил в России и лёг в землю Невецкого кладбища, что ныне называется Введенским. И вот Семён Семёнович придумал в банях не просто купели, а бассейны, придумал рестораны роскошного стиля и даже прачечную, чуть не первую в Москве.
Строительство всего этого комплекса Эйбушиц закончил 28 апреля 1893 года (Новое здание Сандуновских бань было открыто, к слову сказать, 14 февраля 1896 года).
Когда по улицам побежали революционные солдаты и матросы, семейство Хлудовых бежало во Францию. Собственно, это уже были четыре сестры, четыре дочери-наследницы, что уже не управляли банями по-настоящему, а сдавали их в аренду торговому дому «Виноградов и Кузнецов» - тому самому, что строил Кадашёвские бани. После 1917 года бани из Китайских и Хлудовских окончательно стали «Центральными». В одной части комплекса недолго существовал Коммунальный музей, в 1934 году, как это часто было в Москве, крепкие стены русско-австрийского архитектора надстроили на два этажа.
А вот и нет уже Центральных бань - теперь на их кладбище лишь какой-то отель, да звенит клуб «Мастерская» иными бубенцами. А сколько всего рассказывали про Центральные бани - например, мне больше всего нравится история про их хозяек, что заказывают три сотни железных шаек. Но не все три сотни железные, а лишь двести девяносто. А десять-то шаек сделаны из чистого золота, да покрашены в том. И вот хозяйки исчезают в стране Иммиграции, а легенда живёт.
Смеются над ней пролетарии, смеются интеллигенты, читавшие двухголового писателя Ильфопетрова, а сами тайком приносят в баню гвоздик, царапают шайки, пока никто не видит.
Анатолий Рубинов в своей книге о банях с большой симпатией описывает многолетнего заместителя директора Центральных бань Ольгу Васильевну Лунину и гибель этого места прямо связывает с тем, что оно перестало управляться её сильной рукой: «Падение Центральных бань произошло, как только Ольга Васильевна вышла на пенсию. А через месяц после этого сгорел хвалёный высший мужской разряд, на который бывший хозяин Хлудов имел такие надежды в желании досадить Фирсановой (хозяйке Сандунов – В.Б.). Сгорел полный воды круглый бассейн! Правда, после того, как выгорели в раздевальном зале диваны и перегородки из чёрного дерева. При Луниной такого позора случиться не могло: чтобы сгорела, как деревенская изба под соломенной крышей, баня с сотней кранов воды! С целым водоёмом!
А потом пришлось закрыть и нумера, вход в которые был с Неглинной, прямо напротив глухой стены Малого театра. Своим видом и устройством нумера напоминали досоветские сандуновские: роскошные маленькие баньки, которые имели в миниатюре всё, что надобно иметь, и ко¬торые стали называться «номерными отделениями». На двух этажах было два десятка «номерных отделений», их содержали в строгости, чтобы они не портили репутацию советских людей»…
Надо сказать, ради исторической правды, что бани в Москве горели не так уж редко, и по разным причинам. К примеру, в 1737 году, бани, что стояли на месте Хлудовских тоже сгорели. Горели бани и московские общие пожары, включая Великий пожар 1812 года, горели и сами по себе – потому как неловко соединялись огонь и вода, выходила иногда какая-то неправильная банная астрология. Но тут ситуация приняла черты некоей необратимости: «Правда, мэрия ещё немного металась. Уже после принятого решения сама же отдала вторые по почету и знаменитости Центральные бани доброхоту из бойких част-ников, который мечтал открыть в гуще города ночной ресторан для миллионеров, чтобы им до него было отовсюду близко. Видите ли, нашим миллионерам некогда - у них днем работы много, не успевают пообедать! И, представьте себе, выдвинули тот же лозунг, что провозгласил более ста лет назад начальник торговой полиции Городской управы господин Юнг, о существовании которого до сих пор знать не знают: помните, он препятствовал Петру Федоровичу Бирюкову открыть бани в центре города, поскольку заведение мешает благородной публике?!
Сто лет сравнялось хлудовским Центральным баням. Их только что бережно восстановили после знаменитого пожара и едва успели всё водворить на прежние места, как вдруг пришли исправно одетые, решительные люди, которые пальцем указали нанятым архитекторам, что сломать из только что построенного, а что - переделать. Из купеческих Центральных бань сделали фешенебельный ресторан с литературным названием «Серебряный век»... Главный зал для избранной публики устроили на дне круглого бассейна, того самого, который больше всего пострадал от огня... А скульптуры прежние оставили. Они сто лет стоят по кругу возле бортика. Это очень культурно, когда ресторан украшен скульптурами. Но если у тех истуканов есть память, то они не забыли голых мужчин, на которых смотрели почти целый век. Теперь они смотрят на игривых молодых дам, которых привозят сюда деловые мужчины откушать и выпить с ними лучшего на свете вина - прямо из французских подвалов.
Хозяева ресторана гордятся своими особо знатными посетителями. Рассказывают, что сюда привозили самого президента Франции! Однако не уточняют, знал ли господин президент, что его угощают на дне банного бассейна? Почуял ли он пьянящий дух березовой рощи, который, несмотря ни на что, навсегда впитали в себя прекрасные статуи и старые стены помывочного заведения, - бодрящий, зовущий к раздеванию запах добротного распаренного веника»?
Но с этими историями всегда так – не успеет кто-то повозмущаться, да глади – и один объект возмущения сменился другим, а тот канул куда-то.
Где, где ресторан «Серебрянный век»? Нету уж его.
Закончу иным наблюдением, сделанным человеком, что был болезненно чистоплотен и часто посещал Центральные бани.
Это наблюдение пересказал Андрей Белый в своих воспоминаниях. Он написал про танеевский особняк, в котором жило два брата – Сергей Иванович, знаменитый композитор, и Владимир Иванович, адвокат.
Надо сказать, что у московских мемуаристов есть такой атрибут воспоминаний, как «Толстой в бане». Такое впечатление, что Лев Николаевич Толстой ходил во все московские бани, за исключением дорогих Сандуновских, и оставил неизгладимый след в душе тысяч москвичей. Я бы даже не стал заранее отвергать и Сандуны.
Так вот, Белый пишет: «Владимир Иванович питал к Толстому совершенно исключительную ненависть, имел с ним сходство (в глазах и в тембре голоса); моя мать, поклонница Толстого, все распространялась об обаянии, которое разливает вокруг себя Лев Николаевич; Танеев гордился, что при общем круге знакомых ему удалось элиминировать встречу свою с этим “неграмотным и тупым фарисеем”, не раз желавшим завязать с ним знакомство; однажды, встретясь с матерью, Танеев ей говорит:
- Ну, вот: и я, наконец, увидел вашего Толстого.
- Быть не может: где?
- В центральных банях, - задумчиво проплакал Танеев.
- Ну и что же? - непроизвольно вырвалось у матери.
- Ах, как он безобразен!
Танеев был сторонник античной красоты и физкультуры; “безобразие” толстовского тела было для него важным фактором, уличающим Льва Толстого; сам Танеев был весьма безобразен, напоминая не раздутого индейского петуха, а обтянутого индейского петуха; перепудренный длинный нос его вывисал, как мягкая часть, свисающая у индюка с носа, и формой, и цветом (синевато-сизым от пудры); в старости он стал вылитым Грозным» .
И чтобы, два раза не вставать:
Стоимость при Хлудове: В «простонародных банях» - 5 коп. В отдельных номерах – до 10 рублей.
просп. Маркса, 4
Тел. К4 93 96
Извините, если кого обидел