История про то, что два раза не вставать

В своих воспоминаниях Анатолий Рыбаков упоминает встречу с Бродским в Переделкино. Бродский Рыбакову не понравился своим высокомерием (хотя у меня есть подозрение, что и сам Рыбаков кротостью не отличался).  Несколько снисходительно Рыбаков решает: "Парень, травмированный судом, ссылкой, вот и защищается высокомерием от несправедливостей мира. Простительно". Но потом, всё же думает, что непростительно.
Спустя двадцать лет за границей его спрашивают о Бродском. Рыбаков отвечает уклончиво, а вечером в гостинице жена протягивает ему номер «Русской мысли»:
"Купила утром, не хотела тебе показывать.
Газета от 23 сентября 1988 года, заметка: «Иосиф Бродский в Копенгагене».
«Вопрос:
– Что вы думаете о публикации книги Рыбакова «Дети Арбата»?
Бродский:
– Что я могу думать о макулатуре?
Вопрос:
– Но ведь книга пользуется фантастической популярностью?
Бродский:
– Разве так редко макулатура пользуется популярностью?»".

При этом проблема чрезвычайно интересна - в 1988 году  Рыбаков с "Тяжёлым песком" и "Детьми Арбата" издаётся не миллионными тиражами даже - а десятками миллионов. При этом он во многом открытие по ту и по эту сторону границы.
В тех же воспоминаниях есть эпизод 1964 года с Твардовским, который входит в комнату "Нового мира", где в этот момент Рыбаков сидит вместе со своим редактором над правкой.
"– Работаете?
– Корежим потихоньку, – ответил я.
– Корежите?.. Тема серьезная, а вы примешиваете к ней беллетристику.
– Что плохого в беллетристике?
– Беллетристика угождает дурному вкусу. Боборыкин был беллетрист.
– Беллетристика – от французского «belle lettre» – красивое письмо. Это у нас ему придали уничижительный смысл.
– Анатолий Наумович! Не будем спорить! Если вы считаете, что вас здесь «корежат», то, пожалуйста, можете отнести свой роман в другой журнал. У нас портфель достаточный.
– Я принял поправки. Видите, работаем…
– Вот и работайте…
Повернулся и вышел". 
Тут  трудно понять акценты слова "беллетристика", но, такое впечатление, что в этом слове как раз ключ к успеху Рыбакова.

Извините, если кого обидел