СЕВЕРНЫЙ ДЕДАЛ
Когда Малыш подрос и окончил университет в Упсале, то стал доктором минералогии и профессором Королевской горной коллегии. Он издавал журнал «Daedalus hyperboreus», иначе называемый «Северный Дедал», в котором лучшие умы Швеции писали о чудесах науки.
После печального и размеренного, как триместр, ужина (варёная капуста и стакан кислого вина) он скомкал салфетку и пошёл в кабинет. Воскресный вечер длился, как нурландская осень – неотвратимо и скучно. Вернувшись с прогулки, он с удивлением обнаружил перед крыльцом маленького чёрного пуделя.
– А ведь у меня не было даже собаки, – подумал учёный. – Давай, я буду звать тебя Альбергом? Или лучше тебя звать, скажем, Бимбо? Хочешь, Бимбо, тефтелей? Не упирайся, не упирайся.
Пудель зарычал, но доктор минералогии силой втащил его в дом и провёл в свой кабинет. Пудель вдруг начал расти, стал размером с крупную собаку, а потом – с небольшого бегемота. Наконец, он превратился в маленького толстого человечка, взвился под потолок, стукнулся головой об оконный переплёт, но, будто что-то вспомнив, свалился на пол, снова взлетел, ударился об дверь и уселся у косяка.
– И вовсе нечего так смотреть! – зло посмотрел он на учёного. – Никто тебя не просил рисовать эту пентаграмму на дверях! Мы, самые лучше в мире привидения, можем выходить из дома только тем способом, каким в него вошли.
Доктор минералогии понял, что его инженерная жизнь окончилась. Стройное здание практических наук рухнуло, роняя кирпичи и хрустя стёклами.
– Судя по всему, – продолжал человечек, – ты совершенно не рад, что вместо какого-то пуделя получил в гости самое настоящее привидение с моторчиком?
– Нет, отчего же, – вежливо сказал доктор минералогии. – Меня всегда интересовали моторчики. Я занимался также молекулярной теорией, основал кристаллографию, придумал прибор для определения географической долготы по звездам, изобрел слуховой аппарат, тележки для перевозки кораблей посуху… А! Я ещё придумал свинтопрульный летательный аппарат! Так что летающие человечки вполне в сфере моих интересов. И если ты – Икар, то я буду Дедалом, так мне привычнее.
– Ну а я – Карлов сын, впрочем, можешь меня звать просто Карлсоном, – заявил человечек. – Главное, принеси сюда тефтелей, да побольше. Ибо какой швед не любит тефтелей, и какой швед не угостит ими привидение-видение?
Доктор минералогии позвонил в колокольчик, и явилась печальная фрекен Бок с тефтелями.
Карлсон сел на подоконник, скинув оттуда несколько фолиантов, череп древнего героя Богдомира и шлем конунга Молдинга.
– Давайте, Карлсон, говорить о тайнах природы… – попросил учёный.
– Да зачем тебе тайны природы? Это вроде твоей паровой машины, в которую – видишь? – я чрезвычайно метко попал тефтелькой. В конце концов, сегодня я – настоящее мистическое видение, дух крыш и чердаков. Что ты хочешь от жизни, кстати?
Доктор минералогии задумался. Жизнь его была спокойна, но скучна, праведна, но печальна. Его не тянуло к деньгам, а шведские лютеранки отбили в нём тягу ко всем остальным женщинам.
– Если сказать тебе честно, Карлсон, то я хочу славы. Многие годы я занимался науками. Но у меня нет славы, никому не интересна модель свинтопрульного летательного аппарата, а проект пулеметательной машины давно лежит под сукном в военном министерстве.
Я хочу настоящей прочной славы, чтобы люди смотрели мне в рот, а моя фамилия попала в энциклопедию.
– Только-то и всего? На крайний случай я и сам могу смотреть тебе в рот, – сощурился Карлсон.
– Ты не подходишь.
– Ладно-ладно. Не беда. Охота мне была смотреть тебе в рот, ты и зубным порошком, наверное, не пользуешься. Давай сделаем так: ты получаешь свою славу, а взамен…
– Взамен я тебя отсюда выпущу.
– Ну, ты меня удивил, Малыш! Я для кого стараюсь? Я и вовсе могу не уходить. Твоя паровая машина мне нравится, гадить я буду под столом, а если ты будешь меня плохо кормить, то я примусь пукать. Громко и вонюче. Так всегда делают в Новом Свете балаганные актёры, чтобы развеселить зрителя или когда им просто нечего сказать. По рукам? Выпьем пива и оформим сделку?
Карлсон поднялся в воздух и повисел перед доктором минералогии, показывая ему зад.
– Значит, речь идёт о душе?
– Зачем о душе? Кому нужна душа? Да ещё и твоя?! В обмен на славу, ты, пожалуй, будешь меня всё время кормить тефтелями. Можно было бы для этого жениться на фрекен Бок, но я не создан для утомительной семейной жизни. Итак, тебе – слава, а мне – много-много тефтелей. Каждый день. И каждый следующий день ты должен будешь давать мне в два раза больше. Это ведь немного, ты понимаешь?
– Идея хорошая. Но ты уверен, что мы договорились о нужном количестве тефтелей?
– Ах, да! – встрепенулся Карлсон. – Давай начнём счёт с десяти. Сегодня было десять, завтра будет двадцать, потом сорок – и так далее… Так что предупреди фрекен Бок, сколько мяса ей вешать в лавке у весёлого мясника, голландца Перельмана.
Теперь о деле: ты создашь новую Церковь.
Это верное дело, я тебе как лучший в мире сочинитель проектов и курощатель публики говорю – у нас никакого волшебства, одна фантастика. Я, хоть и не умею писать и считать, но понимаю толк в жизни. Ты из дурацкого Дедала с паровой машиной превратишься в мистического Икара. Летать тебе, кстати, не обязательно – ты будешь день за днём сидеть перед окном, глядеть на мрачное стокгольмское небо и записывать свои видения. Такое видение, как я, ты, правда, должен будешь кормить.
Учёный подошёл к грязному окну и на глаз он оценил перспективу.
– Видишь ли, должен тебя предупредить, – голос доктора минералогии был печален. – Фрекен Бок очень любит готовить, и она опечалится, если ты не будешь есть её тефтели. Если ты станешь кидаться ими, если на тарелке будет что-то оставаться, она станет очень печальна, и ни одна новая Церковь не развеселит её, хотя я знаю, что новые Церкви – дело весёлое.
– В этом ты можешь не сомневаться. Я клянусь, что съем всё, даже, пожалуй… Давай начнём счёт с двадцати, ладно?
– Хорошо, хоть это и будет нелегко. Значит, Церковь? А всё будет нормально? – спросил доктор минералогии Карлсона. – Могу я надеяться?
– Да, если, конечно, ты не встанешь под пропеллер.
Так всё и произошло.
Доктор минералогии Сведенборг через три дня опубликовал трактат «Почитание Бога и любовь Бога», через полгода завершил восьмитомный труд «Небесные тайны», а также несколько поэм из жизни азиатов в полтавских пустынях разными размерами с рифмами.
Но настоящий успех пришёл к нему после выхода в свет книг «О небе, аде и мире духов» и «Объяснение Апокалипсиса». Сведенборг без труда основал церковь Новейшего Иерусалима, и тысячи адептов ловили каждое его слово.
А с тефтелями вышла неловкость.
Карлсона хватило ненадолго: его жизни не хватило и на сорок тефтелей.
Ведь Карлсон не знал, что такое острый, подобный лисьему яду, соус фрекен Бок.
И, чтобы два раза не вставать - автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел