Я посмотрел кусочек фильма "Жизнь и судьба" и остался в довольно странном состоянии.
Нет, мне, дали посмотреть не всё - конечно, из соображений, чтобы я не спиздил этот сериал. Это справедливо - я-то как раз не стал бы, но понимаю тревогу создателей.
Сериал добротный, актёры - знаменитые. Стены в квартирах сороковых годов по-настощему облуплены. Война жестока, и ранненых достреливают, а отец-командир говорит, что надо бы докалывать.
Нормальное дело.
Однако ж у меня странное отношение к роману "Жизнь и судьба".
Вроде бы его надо было любить, а у меня с любовью не вышло.
При этом я к Гроссману относился вполне уважительно. Но как-то с ним было сложно. Вот к Рыбакову и его бесконечным детям Арбата я относился спокойно - это была добротная коммерческая беллетристика. Крепкая и рассчитанная на понятные эмоции - оттого легко экранизируемая. В ней было что-то от честного ресторана быстрого питания.
А вот с Гроссманом всё было сложнее.
Я когда его читал, а было это в ту пору, когда я был ещё молод и недостаточно циничен, то обнаруживал в себе какое-то возбуждение. Значит, это была книга, написанная собой, а не сотворенная из конъюнктурного желания. И при этом какая-то досада не отпускала меня.
Все военные эпопеи меряются "Войной и миром". "Война и мир" ужасно испортила русскую литературу некоторым стандартом - причём испортила не только писателей, но и читателей.
И вот Гроссман написал настоящую сагу, в которой всё есть - жизнь и смерть; бюрократы, что мучают людей в тылу и на фронте; евреи, которых убивают немцы, и евреи, которых травят советские бюрократы, русские люди, страдающие от неустроенности личных отношений, ну, и, наконец - географический простор.
И при этом я не знаю, что с этим делать в 2012 году.
Оттого я думаю странную думу о том, что есть стареющие произведения и произведения нестареющие. И это не зависть от той крови, которой писал его автор. Есть известная фраза Шкловского о том, что одни льют в текст кровь, другие - сперму, а третьи - мочу. Приёмка идёт всё равно по весу.
Так вот, Гроссман писал честно - лишнего не доливал. Но даже текст, писанный кровью имеет странную судьбу, что-то с его жизнью такое, что даже не в руках автора.
И, чтобы два раза не вставать, я вам покажу чудесную цитату из Василия Гроссмана, которая доказывает, что он - настоящий русский писатель, а не какое-нибудь хуйло: "Иногда выпьешь сто граммов, и мир дивно преображается - мир внутренний и мир вокруг, все звучит внятно, тайное становится явным, в каждом человеческом слове есть особый смысл и интерес, пресный день наполняется прелестью, она во всем, она волнует и радует. И самого себя чувствуешь, сознаешь как-то по-особому, по-странному. Такие счастливые сто граммов случаются обычно утром. А иногда пьешь, пьешь и становишься все угрюмей, словно наполняешься битым, колючим стеклом, тяжелеешь, какая-то ленивая дурость охватывает мозг и сердце, вяжет руки, ноги. И вот в таких случаях пьешь много, все хочешь прорваться в рай, выбраться из лап тоски, из жгучей обиды к самым близким людям, из беспричинной тревоги, из предчувствия беды... А уж когда человек понимает, что в рай ему не попасть, он снова пьет. Теперь уже для того, чтобы одуреть, заснуть, дойти до того состояния, которое дамы определяют словами: "Нажрался, как свинья".
Извините, если кого обидел