История про то, что два разу не вставать

...Но между двухголовым писателем Ильфопетровым и Шкловским есть ещё более странные сближения.
У белорусского филолога Федуты есть статья под названием "Остап Ибрагимович... Шкловский". (Надо было написать об этом гораздо ранее, но в тот момент, когда я завладел текстом, так стал менять место жительства, а потом и вовсе овладела мной экзистенциальная тоска).
Это хорошая статья - прежде всего тем, что в ней говорится о совпадениях и общих чертах, но не говорится о том, что Виктор Борисович Шкловский был прототипом Остапа Ибрагимовича Бендера.
Но, между тем, сами эти общие четы очень примечательны: Остап, самозванцем проникнув в поезд писателей и журналистов, тут же решает заработать на "формальном методе" Он говорит журналисту Ухудшанскому:
«Вы, я замечаю, все время терзаетесь муками творчества. Писать, конечно, очень трудно. Я, как старый передовик и ваш собрат по перу, могу это засвидетельствовать. Но я изобрел такую штуку, которая избавляет от необходимости ждать, покуда вас окатит потный вал вдохновения». И тут же предлагает ему, по сходной цене, набор-конструктор для написания репортажей со строительства железной дороги. Этот "Торжественный комплект" довольно хорошо известен, но куда менее известны слова самого шкловского, которые приводит Федута. Шкловский и Бендер пытаются заработать на кинематографе, и сценарий "Шея", может быть, мало уступил какой-нибудь сценарной заявке Шкловского. «Вот вам совет, который мы, профессиональные писатели, часто даем друг другу: начинайте с середины, с того самого места, которое у вас выходит, в котором вы знаете что написать.

Когда напишете середину, то найдется и начало и конец, или самая середина окажется началом.

Кроме этого, нужно иметь дома заготовки – готовые написанные куски статей, записи фактов, удачных выражений, фактические сведения, – которые всегда найдут себе место в статье и никогда не пропадут даром»[1].
Или вот известный эпизод:

Но самым поразительным является следующее совпадение (если, конечно, это совпадение). Возвращение Ипполита Матвеевича в родной город сопровождается феерической сценой его попытки изменить внешность: «Нагнув голову, словно желая забодать зеркальце, несчастный увидел, что радикальный черный цвет еще господствовал в центре каре, но по краям был обсажен тою же травянистой каймой. […] Остап […] внимательно посмотрел на Ипполита Матвеевича и радостно засмеялся. Отвернувшись от директора-учредителя концессии, главный руководитель работ и технический директор содрогался, хватался за спинку кровати, кричал: “Не могу!” – и снова бушевал» [ДС, с. 142—143]. Если не считать разницы в цветовой гамме, то конспект этой сцены есть и в биографическом тексте Шкловского: «Попал к одному товарищу (который политикой не занимался), красился у него, вышел лиловым. Очень смеялись. Пришлось бриться. Ночевать у него было нельзя»[1].
Там много ещё что интересного - я скажу по поводу самой идеи. Она верна, но главное - в ином. Тысячи людей в тяжёлый год пытались поменять внешность, и у сотен это выходило криво: топорщились разноцветные усы и бороды. Это был цвет перепуганного времени. Василий Витальевич Шульгин, уж на что был умный человек, а пробираясь с фальшивым паспортом в СССР в 1925 году - через семь лет после цветовых экспериментов Шкловского и за два года до использования Кисой Воробьяниновым знаменитого "Титаника", тоже покрасился неудачно, о чём и сообщил в своей книге тут же., по возвращении.
 Шкловский не прототип Остапа Бендера. Просто Шкловский - яркая фигура, особый тип авантюриста. Он авантюрист, и Остап - авантюрист. Остап чрезвычайно одарён, точно чувствует психологию собеседника, и Шкловский очень хорошо чувствует стиль времени и тоже одарён чрезвычайно. Они не идеальны в своём артистизме: Шкловский часто терпит поражения, зайдя на территорию "строгой науки", Остап жонглирует часто ему самому непонятными словами и иногда не угадывает своего окружения.
Но захотят люди описать авантюриста - так выходит у них Шкловский. Захотят припомнить обаятельного трикстера - выходит Бендер.
Нормальное дело.
Шкловский - образец авантюриста и в жизни и в литературе, потому что он человек своего времени.
Бендер - литературный герой своего времени, обоих это время превращает. Ломает, как лён на стлище. Из вольных трикстеров - в управдомы. Из филологических скандалистов в заслуженные литературоведы.