...Сидя на этой даче, пропитанной безумием, я начал вспоминать бутылки нашего прошлого.
Это был довольно странный образ – представить себе того, что пил из твоей бутылки раньше. Я знавал брезгливцев, которых это неприятно волновало. В десятках книг были пропеты оды приёмным пунктам, их жестяным прилавкам и окошечкам, за каждом из которых сидел свой бутылочный Пётр. Был давний способ вынимать продавленные в бутылки пробки, чтобы их, эти бутылки, не забраковал приёмщик стеклотары. Не брали то те, а то эти. Фольгу с бывшего шампанского отскребали в последнюю минуту ключами. Веничкин венчик быстрым движением райского привратника рая проверялся на грех скола.
Особая история была с бутылками, внутри которых болталась, будто скорбное послание, продавленная пробка. Её извлекали по-разному.
Главный метод был хорошо известен – брался ботиночный шнурок, лучше плоский – поскольку и при Советской власти бывали разные шнурки. Из него делалась петля и просовывался в горлышко – бутылка при этом должна быть наклонена, а пробка - занять горизонтальное положение. Петля накидывалась на пробку так, чтобы край петли приходился на дальний конец пробки, и пробковый мустанг тащился к горлышку на этом аркане. Если пробка входила в горлышко можно было считать, что гривенник тебя в кармане. Если, конечно, ты не сэкономил на шнурках, и не использовал гнилые, прямо из ботинок. Этот способ даже пробился сквозь рогатки цензуры, и был описан в опубликованном давным-давно романе: «На полу большой комнаты стояли четыре бутылки из-под вина «Старый замок» с пробками внутри. Войнов сразу же вернулся к бутылкам. Сел на стул, шнурком от ботинок стал ловить пробку в ближней бутылке. Язык высунул. Данилов взволновался, присел возле бутылки на корточки, готов был помочь Войнову советами...» Это были навыки прошлого - когда запрут тебя как маяковского клопа в зоопарке, можно делиться с учёными наматыванием портянок и умением крутить козьи ножки.
Пустую бутылку принимали по десять, винные и водочные – по двенадцать копеек, шампанскими брезговали – говорилось, что из-за долгого внутреннего давления они непрочны. Впрочем, где-то их принимали, и граждане в очереди спешно счищали с горлышек фольгу, орудуя ключами от дома.
Из вереска напиток забыт давным-давно. С ностальгией главное не переборщить – придёшь куда с банкой шпрот и бутылкой дешёвой водки, а теперь тебя мог встретить ливрейный лакей и устроить такую дерриду неузнанному гостю, что побежишь по улице что твой бердяев, стреляя из всех пистолетов.
Пустые бутылки были онтологической деталью нашего прошлого. Есть отдельная история с погоней за стеклянными банками для консервирования – особенно трёхлитровыми, где внутри, будто в переполненном автобусе давились помидоры с огурцами. Но эта история отдельная – консервирование было уделом взрослых того времени, а они сейчас не пишут в Сеть.
Рассказывали легенду о каком-то лётчике, построившем дом из пустых бутылок, обмазанных цементом. Дом этот оказался удивительно тёплым – ведь состоял он из винной пустоты. Причём лётчик был человеком умным, и менял бутылки у окрестных детей на мороженое – современники складывали помноженные на что-то двенадцать копеек и восемнадцать копеек за мороженое и дивились предприимчивости лётчика.
Потом цены дрогнули и непоколебимое величие этих копеек поплыло. Однако и сейчас кое-где торчат будочки приёма стеклотары.
Я как-то долго крутился около такой будочки, что стояла рядом с домом Синдерюшкина – эту будочку роднила с прошлым только записка «буду через 2 ч».
книги 1 р. (как вы понимаете, это я списал на всякий случай)
ящики полиэтиленовые 10 р. (Там были ещё цены на картон и прочие дела, но их мне было переписывать лень).
Итак, бутылки:
туборг балтика 1 р.
клинское коричневое 80 коп.
аррива 70 коп.
бочкарев 50 коп.
путинка 50 коп.
винная 50 коп.
водочная 20 коп.
Прошло несколько лет, и что там, я уже не знаю.
Сторонние проблемы обсуждать не интересно (понятно, например, что оптовые букинисты принимают книги примерно по двадцать рублей, но приёмный пункт работает с бомжами, которые собирают выброшенные книги и оттого такая цена). Интересно другое – теперь бутылки собираются для конкретных заводов–производителей. Причём основной оборот бутылок пивной, и самые малоценные – водочные. Интересно, правда, как вынимают из «Путинки» рассекатель – но ясно, что в фабричных условиях это несложно.
А на чужой даче, где безумие торчало между брёвен как пакля, где неостановимым прибоем шумел разговор о прошлом, главным были бутылки.
Бутылочная почта с её копеечными расценками пыталась что-то донести до меня из сокровищницы прошлого.
Но сокровищ не было, была река Лета стареющих мужчин. Она не стала похожей на Енисей и Миссисипи, он была узкой как подмосковный Иордан, и берега её были покрыты осокой и камышами, где, кивая узкими шеями, ещё плавали бутылки нашего детства. Вода была подёрнута ряской, и подходы к берегу были покрыты следами в одну сторону.
Мы уже сняли ботинки и собирались расстаться с нашими глупыми воспоминаниями в этой воде цвета бутылочного стекла.
Извините, если кого обидел