Песни о разбойниках вовсе не похожи на блатные песни. Пение в застолье, кстати, удивительным образом выявляет культурный уровень собравшихся людей, а так же их чувство вкуса. И уж коли оно у них совпадёт - понеслась душа в рай. Причём это вовсе раз и навсегда данное умение. Я наблюдал музыкальную стагнацию в некоторых сообществах, а то и вовсе упадок: сперва водки становится больше чем нужно, а потом и вовсе попадают мимо нот и здравого смысла.
Так вот, о песнях про разбойников - их довольно много. Очень много песен про Стеньку Разина. Между тем народ безошибочно отделяет от него Емельяна Пугачёва и как раз его-то песнями особо не жалует.
Одна из самых знаменитых народных песен - история Кудеяра.
Музыку к ней написал Николай Александрович Маныкин (Невструев). Человек он непростой, не говоря уж о том, что год его смерти неизвестен. Родился он в 1869 и успел написать огромное количество музыки к драматическим произведениям - от "Бориса Годунова" до Вишнёвого сада". Лет пять он был заведующим музыкальной частью в Художественном театре, затем работал в театре Незлобина, а к тому же написал множество романсов. Но со стихами самого "Кудеяра" вышла чрезвычайная история.
Есть такие вещи, которые как бы от тебя не скрывали, и тем удивительнее оказывается, что чудеса происходили у тебя под боком.
Большинство людей моего поколения проходили в школе знаменитую поэму Николая Алексеевича Некрасова "Кому на Руси жить хорошо", а некоторые даже учили из неё отрывки.
Меж тем именно там один из странников - Ионушка - рассказывает историю Кудеяра - но вовсе не такую, какую мы привыкли слушать в исполнении Шаляпина.
Вот, собственно, что писал Некрасов в 1876 году:
Господу богу помолимся,
Древнюю быль возвестим,
Мне в Соловках ее сказывал
Инок, отец Питирим.Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан,Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу,
Вождь Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.Днем с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил,
Вдруг у разбойника лютого
Совесть господь пробудил.Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабеж,
Тени убитых являются,
Целая рать – не сочтешь!Долго боролся, противился
Господу зверь-человек,
Голову снес полюбовнице
И есаула засек.Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.И прегрешенья отмаливать
К гробу господню идет,
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стает.Старцем, в одежде монашеской,
Грешник вернулся домой,
Жил под навесом старейшего
Дуба, в трущобе лесной.Денно и нощно всевышнего
Молит: грехи отпусти!
Тело предай истязанию,
Дай только душу спасти!Сжалился бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,Рек: «Не без божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!Будет работа великая,
Будет награда за труд,
Только что рухнется дерево –
Цепи греха упадут».Смерил отшельник страшилище:
Дуб – три обхвата кругом!
Стал на работу с молитвою,
Режет булатным ножом,Режет упругое дерево,
Господу славу поет,
Годы идут – продвигается
Медленно дело вперед.Что с великаном поделает
Хилый, больной человек?
Нужны тут силы железные,
Нужен не старческий век!В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
«Эй, старина, что ты делаешь?»
Перекрестился сперва,Глянул – и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.Много жестокого, страшного
Старец о пане слыхал
И в поучение грешнику
Тайну свою рассказал.Пан усмехнулся: «Спасения
Я уж не чаю давно,
В мире я чту только женщину,
Золото, честь и вино.Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!»Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Слава творцу вездесущему
Днесь и во веки веков!
Натуральное дело, призыв Руси к топору и прочие безобразия. Немудрено, кстати то, что поэма публиковалась в цензурированном (и даже дописанном издателями) виде, а так же ходила по рукам в списках. Причём при переписывании варианты множились - что привело и к разным вариантам самой песни.
Ну, а опрощённый вариант следующий (вернее, один из множества вариантов):
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан!Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.Много добра понаграбили,
Жили в дремучем лесу.
Сам Кудеяр, из-под Киева
Вывез девицу красу.Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил.
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить;
Сам Кудеяр в монастырь ушёл
Богу и людям служить!Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!
Так в Соловках нам рассказывал сам Кудеяр – Питирим!
Почувствуйте, как говориться, разницу. Кудеяр приобретает не просто черты благородного разбойника, но в песне он лишается подробностей душегубства. Да и санкционированное Высшими силами убийство пана Глуховского исчезает. И дело не только в боязни цензуры, хотя вот Чуковский в силу обстоятельств своего времени писал: "Судя по этим сборникам, в русском крестьянстве были немыслимы такие, например, народные мстители, как некрасовский Кудеяр или Савелий, богатырь святорусский; это объяснялось не только тем, что подобные сборники просеивались через всевозможные цензурные сита, но также в значительной мере и тем, что собирателями фольклора нередко бывали люди реакционного образа мыслей, тщательно обходившие такой материал. Горький указывал, что «народные песни», печатавшиеся во многих ранних фольклористических сборниках, были песнями «помещичьих хоров» — материалом, «цензурованным помещиками»... Притчу о Кудеяре, призывавшую к кровавой расправе с царизмом, он так удачно замаскировал предварительным текстом о богомольцах и странниках, а также пародийно набожным тоном всего изложения, что цензура, многократно кромсавшая «Пир - на весь мир», никогда не высказывала никаких возражений против этих - наиболее крамольных - страниц..."
Дело-то не в этом. Кудеяр Некрасова и Кудеяр из песни - разные люди. Песенный Кудеяр - раскаявшийся разбойник, Кудеяр из "Кому на Руси жить хорошо" - убийца одухотворённый. С идеей, так сказать.
Кстати, когда Ионушка заканчивает свою историю, случается известная народная реакция. "Народ молчал", проговаривается Некрасов.
И, чтобы два раза не вставать, списки поэмы ходили аккурат в то время, когда народовольцы начали свою охоту.
Извините, если кого обидел