Впрочем, полно и школьных причитаний.
Но я не об этом.
Придумал два сюжета для мистических рассказов, да только некуда и некогда.
И, чтобы два раза не вставать, я ещё хотел сказать о заметке Гридасова в OhenSpace. Это очень примечательные наблюдения (то есть, конечно, аналогичные наблюдения сделали в разные люди ещё раньше).
То есть, давно сложился такой феномен переходного периода: как грибы плодятся сайты (и блоги), которые нужно наполнять содержимым. Содержимое берётся из той же Сети.
Писатели давно вопят о бесконтрольном тиражировании их текстов - но их уже устали слушать, тем боллее, что писателей у нас перепроизводство.
Теперь пришла пора вопить журналистам.
С журналистикой всё куда интереснее, чем с литературой.
Во-первых, она стремительно демократизировалась - и в области потребителей, и в области производителей.
То есть, когда Альбац кричала "Вон из профессии!" - это, на самом деле был крик ностальгический, крик утраты правил. Это зеркало одного судебного разбирательства, где обвиняемого спрашивали: "А какие доказательства того, что вы - поэт?"
Раньше для того, чтобы быть журналистом, нужно было иметь санкцию, а теперь санкция не нужна - только-то и всего.
Но за последние четверть века произошли радикальные изменения, как и с писателями - поставщиков контента стало больше, чем производителей. То же перепроизводство (Тут должна быть одна важная мысль о том, что когда поставщиков много, им нужно много контента, а уникального контента нет, и вот приходится копипейстить, или производить типовой контент - кстати, писатели с этим давно справились: впрямую они друг у друга не пиздят, но тексты производят совершенно типовые, как гамбургеры). Эту мысль, впрочем, я не додумал).
Есть ещё одна мысль - это неотвратимость перемен.
Заимствования типового контента, и вообще гибель авторского права - вещь неотвратимая. Это, как пишут в договорах - обстоятельства непреодолимой силы.
Бороться с воровством контента невозможно - глупее только борьба с порнографией. (Это, кстати, не значит, что я одобряю воровство - просто разница в том, что украть три рубля 25 октября 1916 года - это одно, а украсть их 25 октября 1917 - другое. Дело не в инфляции: очень эстетично соблюдать закон в эпоху перемен, не пиздить кресла из барских имений, но удивляться тому, что в тяжкую годину воруют в массовом порядке как-то не приходится. Это, как ни крути, свойство всех эпох перемен.
Извините, если кого обидел