Между тем именно о стихах надо говорить, если человек называет себя поэтом. Мнения всегда субъективны. Как говорил один хороший поэт: нельзя всё рифмовать со всем. Он говорил так именно потому, что если всякий образ, валяющийся на дороге, сопоставлять с любым другим, увиденным рядом - смысл поэзии теряется.
Но для хепеннинга это неважно. Важен лишь ряд скандализированных образов. Спорить о стихах становится бессмысленно.
А потом пришло время иных войн. И иных взрывов, которые уже не звучали как хлопушки на празднике. Взрывов, которые убивали людей десятками и сотнями - и отнюдь не гигиенически. Когда раздался первый из них, ещё можно было пошутить, раскидать листовки от имени "Союза революционных писателей". Потом шутить стало уже невозможно, и главный революционный писатель сбежал в Чехию. Страшная действительность победила эстетическую составляющую экстремальной литературы.
К чему мы приходим в итоге? К нескольким интересным выводам - в отсутствие настоящей левой литературы приходит литература левацкая, экстремистская. Эта литература рождена массовой коммерческой культурой, маргинальной жизнью больших городов. И, по сути, это не литература. Это более или менее успешные PR-акции, не связанные с текстами, быстрое тасование информационных поводов, предназначенных для того, чтобы заинтересовать обывателя. Привлечь его, как привлекают фильмы ужасов по телевизору. Вкусный ужин, жена под боком, кровавое месиво на экране.
А выход в личной ответственности, по крайней мере, в понимании своего предназначения. В рациональном понимании экстремистской эстетики. В её анализе.
