Важнее была другая мысль - мысль о норме. Не о той, о которой часто говорили тогда, не о романе, где норма в кавычках. Одна женщина, сказала мне как-то: "Я не настоящий писатель - уж больно я нормальная". Она оказалась права. Мне нравилась мысль о норме, о нормальной жизни - в противовес хеппенингу. Собственно мысли - в противовес акции. Жизни в противовес смерти.
Я видел Алину Витухновскую у себя дома - не одну, а с какой-то свитой. Вся в чёрном, со странным цветом лица, она говорила о смерти. Она говорила о ней странно и слишком много. Витухновская тогда уже превратилась из литературной фигуры в общественную. Волею судьбы я приложил что-то к её освобождению из следственного изолятора...
