Когда ко мне пришёл вечером Синдерюшкин, то я сразу же нажаловался ему.
- А я... А там... Красота неописуемая, а там ещё... - я немного поплакал у него на плече, а потом рассказал, как ко мне заходили алкоголики.
Сначала приходили алкоголики мои, обычно-пятничные вкупе со своими девушками трудной судьбы. А вот на следующий день пришли одноклассники моей матушки и, выпив три бутылки вина на тринадцать человек, весело кричали друг другу "Эй, девчонки! А, мальчишки"!"
Я задумался над тем, отчего мне так понравились эти старики. (Это известная реприза - когда славят старшее поколение и поносят сверстников. Я, кстати, встречал это у юных и красивых, но немудрых девушек - встречал в разном возрасти, и даже когда это была похвала мне, радости в ней не оказалось).
Так вот, я задумался о стариках, и решил, что это всё-таки поколенческое - они родились тогда, когда война стала клониться к Победе, в горькой любви и надежде, потом большая из них делала самолёты и ракеты. Психологические кризисы происходили и проходили на фоне общего технократического дела.
А теперь они радовались каждому дню - просто так, без надежд.
Сверстникам моим для радости нужна была надежда, маяк завтрашнего дня. А этим - нет, без маяка они радовались. Просто так.
Синдерюшкин, меж тем стал обнюхивать бутылки стариков, и цокая языком, хвалил их выбор и то, что ему досталось.
А потом мы поговорили о классовом чутье деклассированных людей, о фрондёрской любви к Михалкову, о конце света, о миграции блог(г)еров, о изменениях в погоде в связи с сегодняшним снегом и, разумеется, об умных красивых женщинах, с которых я и начал этот рассказ.
Извините, если кого обидел