Дело в том, что мне рассказали, что Киркоров выбил Шевчуку зуб. Сйчас все много говорят о выбитых зубах и всяко разных певческих людях. Это даже не люди, а символы - потому как я не знаю, существуют ли они на самом деле. Вот Шевчук - кто его знает - человек он или пароход. Мои знакомые из города Санкт-Петербурга, впрочем, уверяют, что он жив. Однако, я знаю человек двадцать, что живут с ним на одной лестничной площадке - там же проживают Гребенщиков и Шнуров, все повязаны этой сумасшедшей пёстрой лентой. Так что я уверен, что это не люди, а смволы. Так бывает в этом городе, откуда, кстати, и моя семья.
При этом мои симпатии в бимтве символов на стороне символа Шевчука. Потому как символ Шевчука - водочный, он худ и костист, а символ Киркорова имеет тело рыхлое, рассыпчатое. У символа Шевчука - очки, которые для полноты картины должны быть перевязаны верёвочкой, а символ Киркорова пучеглаз как сумасшедший поросёнок. Ну что тут ещё сказать? Разве что рассказать историю, которая приключилась со мной давным давно.
Итак, давным-давно, когда вода была мокрее, а сахар слаще, я был молод и глуп, то часто глумился над согражданами, что выпив, упирают скулы в кулаки, а кулаки в скулы и вслушиваются в магнитофонное пение. Раньше они слушали трагическую дождливую песню "Осень", что исполнял символический человек Юрий
Шевчук, теперь слушают тягучую историю, развёрнутый тост под музыку за десант и спецназ. И потом, наслушавшись, они угрюмо говорят друг другу:
- Да, жизненная песня....
Время длилось, жизнь была сумбурна, и вот, в какой-то момент я вернулся в наше Отечество как школяр из Сорбонны. Оказалось, что аленький цветочек вручать некому, купеческое дело продано на сторону, а доход ещё предстоит поискать.
Мой старый приятель предложил мне сторожить миллионеров. Эта идея мне понравилась, но я с некоторой опаской спросил его, что мне делать, если какого-нибудь миллионера всё-таки украдут. Ведь (я тут же подсчитал на листочке бумажки) мне придётся выплачивать за него четыреста тысяч лет.
- Не беспокойся, - отвечал приятель. - Тогда тебя просто прикопают в лесополосе.
Успокоенный, я решил скрепить сделку и понял, что пришло время могарыча.
- Сходи за алжирским вином в ларёк. Это здесь, за углом. А вино замечательное.
- Чем, - спросил я.
- Ценой, - и он назвал сумму с каким-то странным количеством нулей, от
которых я отвык в Северной Европе, и которые так характерны для Европы Южной.
Потом я ещё раз сходил за этим вином, потом снова - мы вели неспешные разговоры на крыльце миллионерского дома, и вдруг я обнаружил, что в руках у меня мобильный телефон моего приятеля. Это был такой характерный телефон, что назывался тогда "лопата" - раскладной телефон с выдвигающейся антенной.
Этими телефонами дрались в барах как булавами держа их именно за тонкий антенный хвостик.
И вот, я обнаружил, что держу его в руках и жму на огромные светящиеся кнопки.
Я звонил девушке, которую любил в прежней жизни. Кажется, я договорился о встрече - прямо здесь и теперь, но всё же надо было дойти до соседней станции метро, дойти по слякоти и грязи начинающейся осени, через уныние переулка с пустыми домами, фантома картинной галлереи и мрачные здания
каких-то атомных институтов.
Потом я ощутил себя бредущим по этому маршруту, товарищ мой куда-то
потенрялся, и я начал с ужасом понимать, что договорился о встрече в час ночи. Постепенно дрезвея на ветру, я понимал, что меня влечёт по улицам алкогольный бред и отчаяние, ratio покинуло меня навсегда, но бессмычсленное путешествие должно быть завершено.
И вот я вышел к метро, и отдуваясь, как жаба, остановился:
Ко мне приближалась галлюцинация.
Девушка вышла откуда-то из темноты и остановилась передо мной. Я не верил своим глазам - было холодно и сыро, ночь упала на Москву плащом прокуратора, жизнь её вполне удалась - а о моей не стоило и рассказывать.
- Ты знаешь, - сказала она. - Ко мне сейчас не очень удобно заходить…
- Ещё бы, - подумал я про себя - ещё бы. Жизнь её вполне удалась, и - не только профессиональная.
- Тут у нас, правда, есть одно заведение… - продолжила моя любовь. - Но оно не самое дешёвое…
Эта фраза, кстати, всегда действует на встречах старых возлюбленных как катализатор. Я замотал головой вверх-вниз и вправо-влево одновременно. А потом прошёл за ней через череду грязных дворов, и, наконец, начал спускаться по лестнице в углу одного из них. Лестница была мокра и заплёвана.
Но вот с визгом отворилась стальная дверь, и перед нами открылась картина, напоминающая фильмы о Джеймсе Бонде. Там был свет в конце тоннеля, высокие технологии, полированная сталь, антикварная мебель и иная жизнь. Ещё там было несколько биллиардных столов. Вокруг них плавали странные существа, похожие на персонажей звёздных войн. Один был с голым пятнистым черепом, другой с фиолетовым ирокезом, третий - злобный с виду карла.
Клянусь, там даже была официантка с тремя грудями! Хотя это, кажется, из другого фильма.
Мы прошли мимо этого зверинца в соседнее помещение и уселись за дерявянными столами точь-в-точь, как в немецкой бир-штубе.
Разговор не клеился. Сбылись все мои мечты - видение из прошлого сидело рядом со мной, а я не в силах был вести себя весело и непринуждённо.
И тут мерзавец бармен прошёл через всё пространство комнаты с кассетой в руках. Он сунул её в щёлкнувшую пасть музыкального центра - компакты были тогда не в чести.
Раздались знакомые звуки. На кассете подряд были записаны Yesterday, а затем - "Осень" Шевчука. И тут я поплыл, мышцы моего лица искривились, и оно рухнуло на подставленный кулак...
Так что - братков не трогать! Это - святое. Жизненная песня.