В 8-м ч. Л. Н. сел и так пил.
В продолжение некоторого времени еще несколько раз так садился, спустивши ноги с кровати; раз просидел дольше часа.
Голос свободнее и не устает говорить, хотя старается мало говорить. Глотает легче. Пьет мало, потому что у него икота, и предпочитает не пить.
Когда я ему предлагал, ответил: "Оставьте, друг мой".
Почти на все предложения пищи отвечал отказом, съел всего три ложки смоленской каши и просил его как можно меньше тревожить; не позволил себя перекладывать на другую постель; весь день икота. На изжогу не жаловался. За день впрыснуто два шприца дигалена, три - камфоры, один - кофеина. Температура вечером 37,4.
Мокроту откашливал легко, жидкая, крови самые малые следы. Л. Н. стал нетерпелив.
В 10-м ч. дня Л. Н. в полубреду настаивал, чтобы что-то "делать дальше". Мы стали ему читать "Круг чтения", сначала я, потом Варвара Михайловна, потом Татьяна Львовна, которую Л. Н. спрашивал, благодаря ее за что-то, и сказал: "Милая Таня".
Прочли три раза подряд 5 ноября "Круга чтения".
Когда перестали читать, Л. Н. сейчас же спросил:
- Ну, что дальше? Что написано здесь, - настойчиво, - что написано здесь? Только ищи это... Нет, сейчас от вас не добудешь ничего.
Последнюю фразу говорит Л. Н. почти плачущим голосом и, повертывая голову, ложится.
- Что нынче было?
В 10 ч. дня пульс 96, t° 37,1, перебои 1-2.
В 10.15 injectio digaleni 0,01.
Спокойно спит".
Мы сейчас присутствуем при эпическом событии (для кого-то и поважнее толстовских дней, отношусь с пониманием) - это конец сообщества
